Белые флаги   ::   Думбадзе Нодар

- Может, по карцеру соскучились?

Голос надзирателя звучал так устало и вяло, что я понял: ему вовсе не хотелось вспоминать о карцере, он сделал это лишь потому, что мы были заключенными и не имели права до отбоя ложиться на нары, а он был надзирателем и не имел права не замечать нарушения тюремной дисциплины.

Надзиратель раскрыл журнал, с минуту что-то читал, потом поднял голову и спросил:

- Кто тут староста?

- Нет у нас старосты! - ответил Девдариани.

- Почему?

- Был Гоголь. Его увели. Нового мы не выбирали, да и не нуждаемся в нем.

- Как это не нуждаетесь? Порядок есть порядок! - это также было сказано вяло и беззлобно - ради приличия.

- Зачем пятерым нужен староста? - буркнул я себе под нос.

- Как твоя фамилия? - спросил надзиратель, заглянув в журнал.

- Накашидзе! - ответил я.

- Вот ты и будешь старостой! - решил надзиратель. - Вы не возражаете? - обратился он к остальным.

- Если это обязательно, если он согласен и если тебе так хочется, мы не возражаем! - ответил Девдариани.

- В таком случае собери простыни и наволочки и шагай за мной. Поменяешь в прачечной!..

Постельное белье нам меняют раз в десять дней. Тогда же мы и моемся. Наши простыни и наволочки - это не белоснежные куски полотна, веселыми парусами развевающиеся на ветру. Тюремные простыни и наволочки шьются из серой, скучной материи, чтобы пачкались не так быстро. Впрочем, десять дней - срок вполне нормальный.

Каждый лишний шаг вне камеры, каждый лишний выход во двор - это для заключенного то же самое, что для вольного тбилисца - заграничная поездка или, по крайней мере, прогулка по проспекту Руставели.