Смягчающие обстоятельства   ::   Корецкий Даниил

Я Ваньку Крюка две недели гонял, схватил наконец в каком-то проходном дворе, и первое, что он сказал: "За мной только один магазин, а больше ничего и не цепляйте". А ты своего Бадаева прямо в кабинете взял, и он тебе совсем другое пел: "Руководитель я, оболгали..." Вот и разница. Одному падать с чердака на нары, другому - с небес в преисподнюю. Да и маскировка-то у них разная: Крюк изображает "не вора", а Бадаев твой - порядочного человека.

- Вот это особенно противно. Завтра он, конечно, начнет "колоться" и обязательно найдет для себя чтонибудь в оправдание. Или обманули его, или впутали, или соблазнили, или запугали... А сам он хороший, не такой, как другие...

- А ты вообще видел хоть одного преступника, который считал бы себя хуже других, не оправдывал бы то, что он сделал? Лично я не видел. Даже всякая опустившаяся пьянь - ворье, бродяги и то находят кого-то более жалкого, грязного и вонючего, у кого больше трясутся руки, кто совершил еще более мерзостную пакость и на кого можно презрительно указать пальцем сверху вниз! Разве кто-то из них судит себя полной мерой?

- А Волопасский?

Вопрос прозвучал неожиданно и сбил меня с мысли.

Действительно, Волопасский...

Его знали и я, и Широков - высокого, крепкого, импозантного мужчину с густой, чуй" начинающей седеть шевелюрой. Завсегдатай ресторанов, большой любитель скачек, уверенный, напористый, умеющий постоять за себя в споре, ссоре, а если понадобится, то и в драке. Со звучным и необычным именем Цезарь.