Блокада. Книга четвертая   ::   Чаковский Александр

Поднимешь батальон вверх по круче, прямо в траншеи и ползи. Впрочем, если так хочешь, попробуем сейчас подняться наверх.

— Траншеи отрыты? — спросил Суровцев.

— Немец их отрыл, — бомбами да снарядами. Ну, еще несколько карьеров есть, овражки, вот тебе и вся топография… Женат?

— Нет, — машинально ответил Суровцев. И недоуменно спросил: — А при чем тут это?

— А при том, — поучительно произнес Сухарев, — что раз на «пятачок» попал, то одна у тебя жена, одна мать, один отец: Ленинград. Только о нем и думай, иначе не выдержишь.

— Слушай, моряк, — едва сдерживаясь, сказал Суровцев, — чего ты меня все учишь?

— Я тебя не учу, — нахмурив свои белесые брови, ответил Сухарев. — Я… просто знать хочу, какой ты есть, с кем в бой пойду, что у меня за сосед будет.

— Вот в бою и узнаешь!

— В бою поздно узнавать!

— Видно, до сих пор соседи тебе плохие попадались.

— Нет, на это не жалуюсь.

— Тоже морячки? — с едва заметной иронией спросил Суровцев, потому что знал традиционную морскую привычку несколько свысока смотреть на «сухопутных».

— Морячки у меня только справа, а слева — царица полей, — каким-то отрешенным голосом ответил Сухарев. Потом подался к Суровцеву и с плохо скрываемым волнением добавил: — Я, капитан, там, наверху, комиссара своего оставил.

— Где? В боевых порядках? — не понял Суровцев.

— Нет. В земле. Даже вытащить сюда, вниз, не смог. Нечего было вытаскивать. И хоронить нечего. В клочья.