JК
Блокада. Книга четвертая :: Чаковский Александр
Страница: 303 из 448Затем был обнародован приказ об осадном положении, начинавшийся на старинный русский лад словами: «Сим объявляется…» В приказе подчеркивалось, что враг стоит у ворот Москвы, но столица будет защищаться до последней капли крови. Из речи Пронина ясно следовало, что Сталин в Москве, но этого было недостаточно — именно голос Верховного главнокомандующего хотела слышать страна.
«Так неужели он не выступит и сейчас, если уж решено проводить торжественное заседание?» — спрашивал себя Жданов.
Разумеется, можно было позвонить в Москву и поговорить с самим Сталиным. Но Жданов не сделал этого. И не только потому, что знал: если его не информировали, где будет проходить торжественное заседание и кто выступит с докладом, значит, Сталин решил сохранить все в полной тайне до самого начала заседания. Но была и другая причина, по которой Жданов не решался, не мог первым позвонить Сталину: после того как он и Ворошилов получили одну за другой телеграммы, в которых Верховный обрушил на них упреки за недостаточно энергичное руководство боевыми операциями, назвал «специалистами по отступлению», личные отношения между Сталиным и Ждановым утратили прежнюю сердечность…
«Да, — думал сейчас Жданов, — партия и народ в данный момент хотят слышать Сталина больше, чем когда-либо. Вот уже четыре месяца, несмотря на крайне неблагоприятный ход войны, он не выступал».
Тем не менее вслух своих мыслей Жданов не высказал.
«Так неужели он не выступит и сейчас, если уж решено проводить торжественное заседание?» — спрашивал себя Жданов.
Разумеется, можно было позвонить в Москву и поговорить с самим Сталиным. Но Жданов не сделал этого. И не только потому, что знал: если его не информировали, где будет проходить торжественное заседание и кто выступит с докладом, значит, Сталин решил сохранить все в полной тайне до самого начала заседания. Но была и другая причина, по которой Жданов не решался, не мог первым позвонить Сталину: после того как он и Ворошилов получили одну за другой телеграммы, в которых Верховный обрушил на них упреки за недостаточно энергичное руководство боевыми операциями, назвал «специалистами по отступлению», личные отношения между Сталиным и Ждановым утратили прежнюю сердечность…
«Да, — думал сейчас Жданов, — партия и народ в данный момент хотят слышать Сталина больше, чем когда-либо. Вот уже четыре месяца, несмотря на крайне неблагоприятный ход войны, он не выступал».
Тем не менее вслух своих мыслей Жданов не высказал.