JК
Блокада. Книга первая :: Чаковский Александр
Страница: 43 из 465Над фарами первого «мерседеса» развевались флажки: немецкий со свастикой и советский с серпом и молотом.
В первой машине ехал глава советской делегации, нарком по иностранным делам Советского Союза Молотов и с ним министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп. Они расположились по углам просторного заднего сиденья, а их переводчики — впереди, на откидных креслах.
Нарком молчал. Он сидел неподвижно, в застегнутом на все пуговицы черном однобортном пальто, в темно-серой шляпе с твердыми, чуть загнутыми полями, устремив свой неподвижный взгляд вперед.
Это раздражало Риббентропа. «Конечно, — размышлял он, — министр обижен тем холодно-формальным приемом, который только что был оказан ему на Ангальтском вокзале». Что ж, все было разыграно как по нотам. Фюрер сам определил церемониал встречи. Не слишком крепкие рукопожатия. Никаких улыбок. Никого из высших сановников или генералов, кроме Риббентропа и Кейтеля, только второстепенные чиновники министерства и работники советского посольства. Два небольших советских флага по обе стороны вокзального здания. Несколько больших, тяжелых знамен со свастикой — посередине. Проход почетного караула должен быть грозным, величественным и неотвратимым, как девятый вал.
Фюрер хотел, чтобы этот человек, советский нарком, едва ступив на перрон, понял, что приехал в центр третьего рейха, в столицу великой Германии. Он должен быть поражен, подавлен мрачным величием этого государства, должен сразу же понять, что здесь привыкли не столько слушать, сколько повелевать.
В первой машине ехал глава советской делегации, нарком по иностранным делам Советского Союза Молотов и с ним министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп. Они расположились по углам просторного заднего сиденья, а их переводчики — впереди, на откидных креслах.
Нарком молчал. Он сидел неподвижно, в застегнутом на все пуговицы черном однобортном пальто, в темно-серой шляпе с твердыми, чуть загнутыми полями, устремив свой неподвижный взгляд вперед.
Это раздражало Риббентропа. «Конечно, — размышлял он, — министр обижен тем холодно-формальным приемом, который только что был оказан ему на Ангальтском вокзале». Что ж, все было разыграно как по нотам. Фюрер сам определил церемониал встречи. Не слишком крепкие рукопожатия. Никаких улыбок. Никого из высших сановников или генералов, кроме Риббентропа и Кейтеля, только второстепенные чиновники министерства и работники советского посольства. Два небольших советских флага по обе стороны вокзального здания. Несколько больших, тяжелых знамен со свастикой — посередине. Проход почетного караула должен быть грозным, величественным и неотвратимым, как девятый вал.
Фюрер хотел, чтобы этот человек, советский нарком, едва ступив на перрон, понял, что приехал в центр третьего рейха, в столицу великой Германии. Он должен быть поражен, подавлен мрачным величием этого государства, должен сразу же понять, что здесь привыкли не столько слушать, сколько повелевать.