JК
Блокада. Книга вторая :: Чаковский Александр
Страница: 149 из 418 — Следовательно, получается так: эта девушка бросила тебя больного и уехала в Ленинград одна. Верно?
Такого поворота Анатолий не ожидал. В его планы меньше всего входило как-то порочить Веру. Однако он понял, что сам себе расставил ловушку, и стал поспешно искать из нее выход.
— Мы поссорились, — произнес он наконец. — К тому же в моей болезни не было ничего серьезного.
— Но как же так? Ты говорил, что заболел крупозным воспалением легких, не мог сделать ни шагу… И, несмотря на это…
— К тому времени мне уже стало легче, — сказал Анатолий. Неожиданно улыбнулся и проговорил нарочито беспечно: — Не понимаю! Почему ты вдруг решил проявлять такое внимание к моим… амурным делам?
Эти его слова прозвучали так искусственно, так беспомощно, что Федор Васильевич на мгновение испытал чувство острого стыда за сына, оказавшегося в столь унизительном положении.
— Анатолий, — как можно мягче сказал Валицкий, — я прошу тебя, скажи мне правду, что наконец произошло?
В эту минуту ему больше всего на свете хотелось услышать от сына нечто ясное, неопровержимое, что разом уничтожило бы все сомнения.
Однако Анатолий лишь нервно передернул плечами и ответил резко и вызывающе:
— Я тоже прошу тебя… прошу объяснить, что все это значит?!
Валицкий почувствовал, как к липу его прихлынула кровь.
Такого поворота Анатолий не ожидал. В его планы меньше всего входило как-то порочить Веру. Однако он понял, что сам себе расставил ловушку, и стал поспешно искать из нее выход.
— Мы поссорились, — произнес он наконец. — К тому же в моей болезни не было ничего серьезного.
— Но как же так? Ты говорил, что заболел крупозным воспалением легких, не мог сделать ни шагу… И, несмотря на это…
— К тому времени мне уже стало легче, — сказал Анатолий. Неожиданно улыбнулся и проговорил нарочито беспечно: — Не понимаю! Почему ты вдруг решил проявлять такое внимание к моим… амурным делам?
Эти его слова прозвучали так искусственно, так беспомощно, что Федор Васильевич на мгновение испытал чувство острого стыда за сына, оказавшегося в столь унизительном положении.
— Анатолий, — как можно мягче сказал Валицкий, — я прошу тебя, скажи мне правду, что наконец произошло?
В эту минуту ему больше всего на свете хотелось услышать от сына нечто ясное, неопровержимое, что разом уничтожило бы все сомнения.
Однако Анатолий лишь нервно передернул плечами и ответил резко и вызывающе:
— Я тоже прошу тебя… прошу объяснить, что все это значит?!
Валицкий почувствовал, как к липу его прихлынула кровь.