JК
Блуждающие звезды :: Алейхем Шолом
Страница: 5 из 712Нет ее? Быть не может! Как могло случиться?
Все утро местечко волновалось, кипело, гудело, как потревоженный улей:
– Слыхали? Исчезла дочь кантора.
– Что вы! Исчезла? Куда? Где же она?
– Пропала, как в воду канула.
А сам кантор – что с ним? Не плачет, ни слова не говорит. Стоит посреди комнаты неподвижно как истукан и заглядывает всем в глаза. Видать, от горя лишился и речи и рассудка… А канторша между тем не дремлет: будто ошалелая, носится она по местечку, ломает руки, бьет себя по голове и неистово вопит.
– Доченька моя! Дитятко мое! Зеница ока моего!
За ней следом идет толпа мужчин и женщин, помогающих канторше в розысках. Где только они не были! И по ту сторону моста, и на кладбище, и у всех валахских садовников, и у речки, – нет как нет!
Полумертвую канторшу под руки привели домой. Там было полно народу. Все только и говорили что о горе, постигшем кантора и его жену. Кто-то поднял занавеску, взглянул на кровать и на раскрытое окно и сказал как бы про себя.
– Вот отсюда и выпорхнула птичка.
Чувство юмора не покидает голенештинского обывателя даже перед лицом чужого горя.
Глава 2.
Обморок
В каждом еврейском местечке, как бы оно ни было бедно и убого, есть свой Ротшильд.
Голенештинский Ротшильд – Беня Рафалович.
Расписывать вам этого человека во всем его богатстве и величии нет надобности – достаточно будет нарисовать вам картину обеда у Бени.
Все утро местечко волновалось, кипело, гудело, как потревоженный улей:
– Слыхали? Исчезла дочь кантора.
– Что вы! Исчезла? Куда? Где же она?
– Пропала, как в воду канула.
А сам кантор – что с ним? Не плачет, ни слова не говорит. Стоит посреди комнаты неподвижно как истукан и заглядывает всем в глаза. Видать, от горя лишился и речи и рассудка… А канторша между тем не дремлет: будто ошалелая, носится она по местечку, ломает руки, бьет себя по голове и неистово вопит.
– Доченька моя! Дитятко мое! Зеница ока моего!
За ней следом идет толпа мужчин и женщин, помогающих канторше в розысках. Где только они не были! И по ту сторону моста, и на кладбище, и у всех валахских садовников, и у речки, – нет как нет!
Полумертвую канторшу под руки привели домой. Там было полно народу. Все только и говорили что о горе, постигшем кантора и его жену. Кто-то поднял занавеску, взглянул на кровать и на раскрытое окно и сказал как бы про себя.
– Вот отсюда и выпорхнула птичка.
Чувство юмора не покидает голенештинского обывателя даже перед лицом чужого горя.
Глава 2.
Обморок
В каждом еврейском местечке, как бы оно ни было бедно и убого, есть свой Ротшильд.
Голенештинский Ротшильд – Беня Рафалович.
Расписывать вам этого человека во всем его богатстве и величии нет надобности – достаточно будет нарисовать вам картину обеда у Бени.