Бог в городе   ::   Пьецух Вячеслав

- И он указал канцелярской скрепкой на заварной чайник, из которого действительно несло сивухой, как от похмельного мужика.

- Ты что, осатанел - пить водку в такую рань?!

- Ну, во-первых, обстоятельства так сложились, а во-вторых, она все равно меня не берет.

- Интересно, что это за обстоятельства такие и каким манером они сложились, что ты до света залил глаза?

Расческин сделал губы трубочкой, поводил взглядом из стороны в сторону и сказал:

- Понимаешь, второй день что-то не по себе. Второй день просыпаюсь ни свет ни заря, и на душе такая ужасающая гадость, как будто спьяну зарезал свою жену...

- Тебя и жена-то бросила сто лет тому назад.

- Ну, чужую жену зарезал!

- Чужую жену резать - резонов нет.

- Одним словом, жутко мне и тяжко, хотя, казалось бы, все в порядке, ничего такого не произошло, на здоровье не жалуюсь, деньги есть.

- Так в чем же дело?

- А хрен его знает - в чем! Разве что вот в чем: позавчера к нам в нервное отделение интересного сумасшедшего привезли... Тихий такой, убогий, в допотопном пальто, босой, голова немытая, и это самое... говорит!..

Слово "говорит" Расческин вымолвил чуть ли не шепотом и с чрезвычайно значительным выражением, в котором были и трепет отчасти, и удивление, и испуг.

- Что значит - говорит? - в некотором раздражении спросил Пыжиков и чихнул.

- Будь здоров! - отозвался на чих Расческин. - А то и значит, что говорит! Мы с тобой, положим, разговариваем, а он именно говорит.