JК
Собачий бог :: Арбенин Сергей Борисович
Страница: 7 из 455Отужинали испать легли. А кто, откуда, куда путь держат, – про то не ведаю.
Приезжий лег на солому, шапку – под голову. Рядом богатырски храпели странники.
Когда взошла луна и выглянула в прорезь тягучих облаков, словно щурясь, – далеко, в лесу послышался одинокий волчий вой.
Странник поднялся. Тенью заскользил от одного спящего к другому. Наклонялся – и шел дальше.
Вошел и в конюшню – неслышно, как кошка. После конюшни заглянул и в клети, а после в кельи вошел. Входил в каждую – и быстро выходил. Будто и не было никаких запоров.
Утро занялось – и крик поднялся.
И у амбара, и в амбаре, и в конюшне, и в кельях – везде лежали мертвые люди, зарезанные во сне. Да зарезанные страшно: с порванными глотками, с почти откушенными головами.
А странник пропал, хотя и не выезжал со двора. Пропал вместе с лошадью.
Братия и послушники попрятались по кельям. Потом игумен Михаил велел запереть ворота.
Монахи за конюшней стали копать глубокую яму. Игумен стоял рядом, надзирал, хмурясь и кусая губы.
А потом вдруг всем велел разойтись по кельям и усердно молиться. Кельи запер собственноручно, перекрестился:
– Борони Бог, дойдет до Москвы – не сносить нам голов.
Он подумал.
– А ведь дойдет, дойдет… Странники донесут.
Заперевшись в собственной келье, игумен споро разделся до исподнего, достал из сундука – из потайного отделения, – крестьянский кафтан, шапку, кушак, переоделся.
Приезжий лег на солому, шапку – под голову. Рядом богатырски храпели странники.
Когда взошла луна и выглянула в прорезь тягучих облаков, словно щурясь, – далеко, в лесу послышался одинокий волчий вой.
Странник поднялся. Тенью заскользил от одного спящего к другому. Наклонялся – и шел дальше.
Вошел и в конюшню – неслышно, как кошка. После конюшни заглянул и в клети, а после в кельи вошел. Входил в каждую – и быстро выходил. Будто и не было никаких запоров.
Утро занялось – и крик поднялся.
И у амбара, и в амбаре, и в конюшне, и в кельях – везде лежали мертвые люди, зарезанные во сне. Да зарезанные страшно: с порванными глотками, с почти откушенными головами.
А странник пропал, хотя и не выезжал со двора. Пропал вместе с лошадью.
Братия и послушники попрятались по кельям. Потом игумен Михаил велел запереть ворота.
Монахи за конюшней стали копать глубокую яму. Игумен стоял рядом, надзирал, хмурясь и кусая губы.
А потом вдруг всем велел разойтись по кельям и усердно молиться. Кельи запер собственноручно, перекрестился:
– Борони Бог, дойдет до Москвы – не сносить нам голов.
Он подумал.
– А ведь дойдет, дойдет… Странники донесут.
Заперевшись в собственной келье, игумен споро разделся до исподнего, достал из сундука – из потайного отделения, – крестьянский кафтан, шапку, кушак, переоделся.