Богема   ::   Ивнев Рюрик

На что Амфилов пробурчал:

– Поэзия – святое дело. «Идти, так идти», – сказал рак, залезая в вершу.

Мы вышли из чайной.

– Ну, а теперь куда? – спросил он.

Я взглянул с удивлением. Передо мной стоял крепкий улыбающийся молодой человек, несокрушимый, в овчинном полушубке, точно всю эту ночь он преспокойно спал, а не шатался по картежным притонам и ночным чайным.

– Вот здоровье, – произнес я, неожиданно почувствовав слабость, головокружение и неприятный вкус во рту.

– Бог этим не обидел, – засмеялся Амфилов. – Не забывайте, что мне пятьдесят два стукнуло.

Соня зевнула.

– Пятьдесят два, как это скучно. Домой… Домой… Мне хочется спать…



Сергей Есенин



Сергей открыл глаза. Что случилось? Где он находится? Какие-то красные ширмы, смятая постель. В первую секунду ничего не мог сообразить, потом вдруг вспомнил и залился тем особенным веселым смехом, который свойственен или слишком добрым, или слишком злым людям. Он вспомнил вчерашний день – молодой, солнечный, морозный, – свой разговор с Кожебаткиным, решившим сделаться издателем, хитроумный договор (Сергей очень гордился своей хитростью), по которому, еще не сдав ни одной строчки стихов, он получил три четверти гонорара, вспомнил посещение тайных кабачков и удачное избавление от облавы в игорном притоне. Он вытянулся на чужой кровати, точно это была его собственная. Приятно хрустнули кости.