Боги жаждут   ::   Франс Анатоль

И, словно сладостный отголосок его мысли, звучал рядом тихий голос Элоди:

– Помнишь, как при виде полей тебе захотелось быть мировым судьею где-нибудь в деревушке? Ведь это было бы счастьем.

Но, покрывая шелест деревьев и голос женщины, до него доносились звуки набата, барабанный бой, отдаленный топот коней и громыханье пушек по мостовой.

В двух шагах от него молодой человек, беседовавший с изящной гражданкой, сказал:

– Знаете вы последнюю новость?.. Оперу перевели на улицу Закона.

Однако все уже было известно: шепотом произносили имя Робеспьера, но делали это с опаской, так как он продолжал еще внушать страх. И женщины, боязливо передавая из уст в уста слух об его падении, сдерживали улыбку.

Эварист Гамлен схватил руку Элоди и тотчас же выпустил ее:

– Прощай! Я приобщил тебя к своей ужасной судьбе, я навсегда погубил твою жизнь. Прощай! Постарайся забыть меня!

– Смотри, – ответила она, – не возвращайся сегодня ночью к себе. Приходи к «Амуру-Художнику». Не звони: кинь камешком мне в ставни. Я сама отопру дверь и спрячу .тебя на чердаке.

– Либо я вернусь к тебе победителем, либо не вернусь совсем. Прощай!

Подходя к ратуше, он услышал подымающийся к нависшему небу гул, характерный для всех великих дней. На Гревской площади раздавалось бряцание оружия, пестрели трехцветные перевязи и мундиры, выстраивались в боевом порядке пушки Анрио. Он поднимается по парадной лестнице, у входа в зал совета расписывается на листе.