JК
Большой пожар :: Санин Владимир Маркович
Страница: 128 из 371 — Говори правду, так, мол, и так, тушу пожары, а ежели тебе артиста надо или завмага
— топай к… Туда, одним словом, не при Леле будь сказано… А с другой стороны, в самом разе, чего в нашем брате хорошего? Когда, помню, лет тридцать назад тушили склады утильсырья — вы все тогда ещё под стол пешком ходили, а Лехи и и проекте не было, я так всякой гадостью пропитался, что Варя, светлая ей память, три дня домой не пускала, живи и отмывайся, говорит, в казарме, ребёнок, то есть Васька, тебя пугается и кашлем заходится. А тетерича от этого самого Васьки после пожара люди шарахаются, как от домового, который из печки вылез. Какие мы женихи? Трубочисты!
— Тебе бы, Дед, молодёжь в пожарное училище вербовать, — сазал я. — Высоты открываешь, перспективы.
— И не надо ничего скрывать! — поддержала Деда Ольга. — Каждый человек должен знать, на что идёт, и — за естественный отбор, в пожарной охране должны остаться достойные. А если человек стыдится своей профессии, пусть уходит, его можно только пожалеть, как… тяжелобольного.
— Вот это правильно! — пылко подхватил Лёша. — Я ей так прямо и сказал — дура!
— Остроумно, — похвалил Дед. — Она ещё к тебе прибежит, Леха, попомни мои слова, такие женихи, как ты, на улице не валяются — не окурки. А вообще-то жениться надо так, как этот прохвост Уленшпигель. Слышали? Как-то вечером, часов, помню, в одиннадцать, возвращались мы с пожара в караул, а нас по дороге диспетчер удачно перехватила и послала тушить квартиру. Минуты через две прибыли, видим дым из квартиры на третьем этаже. Включились в КИПы, выломали дверь, быстро нашли очаг — телевизор включённый горел: сколько ни пишут в газетах, чтоб не оставляли эту технику без присмотра, как горохом об стенку. А что такое сегодняшняя квартира? Синтетика, тряпки да книги, почти все выгорело.
— топай к… Туда, одним словом, не при Леле будь сказано… А с другой стороны, в самом разе, чего в нашем брате хорошего? Когда, помню, лет тридцать назад тушили склады утильсырья — вы все тогда ещё под стол пешком ходили, а Лехи и и проекте не было, я так всякой гадостью пропитался, что Варя, светлая ей память, три дня домой не пускала, живи и отмывайся, говорит, в казарме, ребёнок, то есть Васька, тебя пугается и кашлем заходится. А тетерича от этого самого Васьки после пожара люди шарахаются, как от домового, который из печки вылез. Какие мы женихи? Трубочисты!
— Тебе бы, Дед, молодёжь в пожарное училище вербовать, — сазал я. — Высоты открываешь, перспективы.
— И не надо ничего скрывать! — поддержала Деда Ольга. — Каждый человек должен знать, на что идёт, и — за естественный отбор, в пожарной охране должны остаться достойные. А если человек стыдится своей профессии, пусть уходит, его можно только пожалеть, как… тяжелобольного.
— Вот это правильно! — пылко подхватил Лёша. — Я ей так прямо и сказал — дура!
— Остроумно, — похвалил Дед. — Она ещё к тебе прибежит, Леха, попомни мои слова, такие женихи, как ты, на улице не валяются — не окурки. А вообще-то жениться надо так, как этот прохвост Уленшпигель. Слышали? Как-то вечером, часов, помню, в одиннадцать, возвращались мы с пожара в караул, а нас по дороге диспетчер удачно перехватила и послала тушить квартиру. Минуты через две прибыли, видим дым из квартиры на третьем этаже. Включились в КИПы, выломали дверь, быстро нашли очаг — телевизор включённый горел: сколько ни пишут в газетах, чтоб не оставляли эту технику без присмотра, как горохом об стенку. А что такое сегодняшняя квартира? Синтетика, тряпки да книги, почти все выгорело.