Большой пожар   ::   Санин Владимир Маркович

И паника впервые началась у нас настоящая, со всеми её неприятными атрибутами, личный состав вышел из повиновения и стал разбивать окна — до сих только одно было открыто — стульями, шахматными досками, всем, что попадалось под руку, люди полезли на подоконники, и один, как вы знаете, не удержался, до сих пор в ушах стоит его крик… Нам некогда было призывать людей к порядку, мы — Гриша, Андрюха, я и ещё трое надёжных парней — били по дыре из шести огнетушителей, пока смесь не кончилась, но какое там, окна-то открыты, тяга дьявольская! Мы тоже побежали к окнам, не задыхаться же в дыму, по дороге я споткнулся, зацепил ногой шахматный столик, по какому-то наитию схватил его,побежал обратно к дыре и попытался её прикрыть. Прикрыть-то прикрыл, а удержать по смог — вспыхнул столик как спичка, да и дыму я наглотался так, что глаза из орбит полезли. Снова скакнул к окну, а люди метались, ложились на пол, орали с подоконников: «Лестницу сюда, лестницу!», а она была в каких-нибудь десяти метрах слева, это я точно помню, а справа какойто пожарный лез по штурмовой лестнице на девятый этаж, я видел, как он вскочил в окно.

— Юра Кожухов, — не отрываясь от тетради, вполголоса сказала Ольга.

— Словом, — продолжал Сергей Антоныч, — дело серьёзно запахло порохом, и единственно разумным было отступить на новый рубеж. Но куда, в буфет или в туалет? Я сообразил, что в буфете все-таки есть два окна и, хоть заблокированный огнём, но все-таки выход в коридор, к лестничной клетке: что ни говори, а шанс — утопающий хватается за соломинку. Уговаривать пьянчуг

— зря время терять, мы с Гришей в темноте нащупали дверь — свечи-то погасли, выдавили замок и стали загонять в буфет людей. Одни добирались своим ходом, других приходилось срывать с подоконников и тащить волоком, а маэстро Капустина, который обеими руками вцепился в окно и орал, как стадо диких ослов, я грубо и бестактно стащил за шиворот. Втроём, с Гришей и Андрюхой, мы побегали по залу, поискали, не остался ли кто — не нашли. Потом, уже в буфете, когда закрыли дверь и дым ушёл в окна, я пересчитал людей по головам: тридцать шесть… Ещё раз, ещё пересчитал — тридцать шесть.