Бонжур, Антуан!   ::   Злобин Анатолий Павлович

 — Почему ты назвал меня молотком? Разве я такой глупый?

— Что ты, Иван? Совсем наоборот, Иван. Молоток значит молодец, так сейчас в Москве говорят.

— Ну раз я молоток, — улыбнулся Иван, — тогда ладно. За наших «кабанов». Чтобы ты всё узнал про них.

— Подождите меня, — сказала мадам Люба. — Я тоже с вами. Только узнавать там нечего. В этой группе «кабанов» был предатель, потому они все и погибли на мосту.

Я выпил, но закашлялся. Иван пронзительно засмеялся, хлопнув меня по спине. Это мне помогло, я окончательно пришёл в себя.

Странно, но в мире все оставалось по-прежнему. Мадам Люба глядела на меня с осуждением. Магнитофон продолжал свою песню: «Что нам горе, жизни море надо вычерпать до дна». Сюзанна спешила с шампиньонами. Ничего не изменилось в мире, только я сделался другим человеком, хотя моя рука продолжала двигаться по инерции, опуская на стол рюмку. Я знал, что так останется до тех пор, пока я не узнаю всего. Сначала возникла женщина, теперь предатель. Недаром Скворцов сказал: «Там странная история». Как в воду глядел.

Продолжая улыбаться, я повернулся к Ивану.

— А ты и в самом деле молоток, Иван. Что же ты мне сразу не рассказал, что там был предатель?

— Какой предатель? — невинно удивился Иван.

— Ты что, не слышал, что Любовь Петровна сказала? Повторите ему, Любовь Петровна.

— Разве я что-нибудь сказала? — удивилась, в свою очередь, мадам Люба.

— Сейчас я у неё спрошу, — быстро сказал Иван и тут же перешёл на французский.