Бордель на Розенштрассе   ::   Муркок Майкл

Этот класс разбогатевших выскочек, которых прозвали «дикарями» и «неотесанными», стал объектом злых насмешек карикатуристов, чьи рисунки появлялись в иллюстрированных газетах, а также певцов, выступавших в кабаре, которые во множестве расплодились нынче на площади Кодали, хотя именно на деньги этих «дикарей» существуют газеты и увеселительные заведения, а их коммерческие связи, в частности с Берлином, в значительной степени способствовали процветанию Вельденштайна.

За большим круглым столом около окна, через которое видны деревья, киоски по Фальфнерсаллее, сидит тучный господин Пасич — король прессы. На нем костюм из английского твида и сорочка из французского льна. Он оказывает поддержку правительству принца Бадехофф-Красни и разделяет мнение о необходимости укрепления связей с Германией. Его газеты не перестают сообщать об угрозах со стороны Австро-Венгрии и клеймить позором оппозицию, одобряющую взгляды находящегося в изгнании в Вене графа Хольцхаммера. Перед ним заискивали те, кто твердо верил в возможность союза между Богемией и Вельденштайном.

Господин Пасич, поглощая телячью отбивную, обсуждает вопросы международной политики со своими сыновьями и дочерьми, которые почти ни в чем не противоречат ему. Они ожидают гостя. С рестораном Шмидта связано у меня первое впечатление о Майренбурге. Отец отправил меня сюда на один сезон. Часть лета я провел в частном заведении, прежде чем поступить в Хайдельбергский колледж. Мне вспоминаются лодки и тоннели. Майренбург показался мне уголком покоя и стабильности в сердце Европы. Мне невыносима мысль о вторжении в этот мир политики. Майренбург — оазис, и я нашел здесь прибежище. Я всегда был настроен на то, что в Майренбурге найду для себя какую-нибудь Александру, поэтому даже не задавался вопросом о своей судьбе. Однако продолжу свой рассказ об этом полудне.