Бордель на Розенштрассе   ::   Муркок Майкл

Возможно, и то и другое всецело захватило меня когда-то. Однако ведь мне не было и семи лет, когда я последний раз был на вилле. Пападакис хочет удалиться. Он спрашивает меня, можно ли потушить мою лампу. Я отрицательно качаю головой и разрешаю ему оставить меня. Когда я сопровождаю Александру в отель, в холле я вспоминаю первую женщину, в которую был без памяти влюблен. Она была замужем, но муж ее находился за границей, в какой-то маленькой немецкой колонии. «Вы очаровательный друг, — призналась она мне. — Порой это самое главное, чего ждут от любовника. (Она улыбнулась.) Ведь такова роль мужа». Этот урок оказался для меня полезным. Когда я принимаю ванну, то размышляю о связи между страстью и потенцией, между сексуальностью и духовной реализацией своего «я». Я заканчиваю рассказ о близнецах. Александра принимается хохотать, и вот защитные барьеры падают.

Ее руки обхватывают меня, ноги обвивают мои бедра. «Никогда не переставай любить меня, — говорит она. — Обещай мне это». Я обещаю. «И я никогда не перестану любить тебя», — заверяет она. Но «я» — это фикция. Действительность могла бы уничтожить меня. Александра — это мечта, и я никогда не перестану любить ее. Теперь мы храним молчание. Я еще глубже проникаю в этот постоянно пылающий костер, где таится ключ к миру наслаждения, к бесконечности, простирающейся за пределами ее вагины, к бессмертию — чудесному бегству от действительности. Она стонет. Ее ногти впиваются мне в ягодицы, мой и ее крики сливаются в один вопль.