JК
Бордель на Розенштрассе :: Муркок Майкл
Страница: 243 из 283Я беру ее за руку и успокаиваю. Мне кажется, что наилучшая возможность побега — через канализационную систему на Розенштрассе. Некоторые трубы должны проходить под городскими стенами или выходить в подземную реку. Но Александра слаба. Она чахнет. У нее повышенная температура. Клара уверяет, что нет ничего серьезного. Я не доверяю Кларе. Всегда не доверяешь тому, кого обманул.
Несомненно, и я теперь вот умираю. Это тем более вероятно, что Пападакис так охотно выполняет все мои капризы, не отказывая мне ни в вине, ни в чем другом. Он может себе позволить быть щедрым и сострадательным. Здесь никогда не бывает снега, только резкие и яркие голубые, желтые и белые просторы, которые иногда смягчаются дождем или туманом. Из моего окна совсем не видно листвы. Как можно было подарить мне такую красоту, а потом так легко все отнять? Почему город пожелает сделать это? Вот он стоит, в снегу, а разорванные в клочья флаги свисают с уцелевших башенок. Он похож на пленного героя. Майренбург побежден, но Хольцхаммер ведет себя безжалостно, возможно, опасаясь, что уцелевшие от обстрелов здания и памятники будут вызывать в памяти последующих поколений его варварство. Час за часом снаряды обрушиваются на город, который теперь кажется более живым ночью, потому что его огни неугасимы, ломаные очертания еще сохраняют благородство, которое тускнеет при дневном свете. Майренбург красив и мертв.
Несомненно, и я теперь вот умираю. Это тем более вероятно, что Пападакис так охотно выполняет все мои капризы, не отказывая мне ни в вине, ни в чем другом. Он может себе позволить быть щедрым и сострадательным. Здесь никогда не бывает снега, только резкие и яркие голубые, желтые и белые просторы, которые иногда смягчаются дождем или туманом. Из моего окна совсем не видно листвы. Как можно было подарить мне такую красоту, а потом так легко все отнять? Почему город пожелает сделать это? Вот он стоит, в снегу, а разорванные в клочья флаги свисают с уцелевших башенок. Он похож на пленного героя. Майренбург побежден, но Хольцхаммер ведет себя безжалостно, возможно, опасаясь, что уцелевшие от обстрелов здания и памятники будут вызывать в памяти последующих поколений его варварство. Час за часом снаряды обрушиваются на город, который теперь кажется более живым ночью, потому что его огни неугасимы, ломаные очертания еще сохраняют благородство, которое тускнеет при дневном свете. Майренбург красив и мертв.