Борис Пастернак   ::   Быков Дмитрий Львович

6



Маяковский обожал таинственно повторять:

Рассказали страшное,

Дали точный адрес.

Общеинтеллигентским паролем в двадцатые — когда поэзия только и доросла до такой разговорной свободы, а в семнадцатом это умел один Пастернак,— было:

«Не трогать, свежевыкрашен»,—

Душа не береглась,

И память — в пятнах икр и щек,

И рук, и губ, и глаз.

Великая его заслуга была в том, что он выразил общечеловеческое простейшими словами, без тени выспренности; низвел любовную лирику на уровень городской болтовни, спас ее из эмпиреев, избавил от вычур — и сделал любовь не пыткой, как у ранней Ахматовой, а праздником, детской игрой, фейерверком волшебных неожиданностей:

Небо в бездне поводов,

Чтоб набедокурить.

Блещут, дышат радостью,

Обдают сияньем,

На каком-то градусе

И меридиане.

(«Звезды летом»)

Для семнадцатого года — оглушительная по простоте новизна. Он первый там, где другим виделась «бездна, звезд полна», увидел бездну поводов, чтоб набедокурить (а не безумствовать, как сказали бы символисты).