Божий суд   ::   Моэм Сомерсет

Разумеется, вовсе не эти слова омрачили чело царя царей, в лучшем случае они могли вызвать у него лишь улыбку; но философ, не слишком благородно, по всей видимости, воспользовавшись прискорбными событиями там внизу, на земле, спросил всевышнего, каким образом, рассуждая беспристрастно, совмещаются его всемогущество с его всеблагостью.

— Никто не может отрицать существования зла, — сказал философ нравоучительно. — В таком случае, если бог не в силах предотвратить зло, он не всемогущ, а если он в силах это сделать, но не делает, он не всеблаг.

Подобное утверждение было, конечно, не в новинку вседержителю, но он обычно отказывался обсуждать этот вопрос; ибо, хотя он и был всеведущ, ответа на него не знал. Даже господь бог не в состоянии превратить дважды два в пять. А философ, уцепившись за свое преимущество и, как зачастую поступают философы, делая неверный вывод из верной посылки, — философ закончил свою мысль утверждением, которое, учитывая обстоятельства, было в высшей степени абсурдным.

— Я не могу верить в бога, — заявил он, — который не является и всемогущим и всеблагим.

Поэтому, быть может, всевышний, не без известного облегчения, обратил свои взоры на три смиренно стоявшие перед ним и все еще преисполненные надежд тени. Живые, говоря о себе, говорят чересчур много, даже несмотря на то, что им отпущен такой короткий срок на земле, мертвые же, перед которыми простирается вечность, настолько словоохотливы, что лишь ангелы способны вежливо выслушивать их до конца.