JК
Братья Карамазовы :: Достоевский Федор Михайлович
Страница: 69 из 1162Не знаю и не ведаю. Введен в обман, говорили. Слышал и, знаете, кто рассказал? А вот Петр Александрович Миусов, вот что за Дидерота сейчас рассердился, вот он-то и рассказал.
— Никогда я вам этого не рассказывал, я с вами и не говорю никогда вовсе.
— Правда, вы не мне рассказывали; но вы рассказывали в компании, где и я находился, четвертого года это дело было. Я потому и упомянул что рассказом сим смешливым вы потрясли мою веру, Петр Александрович. Вы не знали о сем, не ведали, а я воротился домой с потрясенною верой и с тех пор все более и более сотрясаюсь. Да, Петр Александрович, вы великого падения были причиной! Это уж не Дидерот-с!
Федор Павлович патетически разгорячился, хотя и совершенно ясно было уже всем, что он опять представляется. Но Миусов все-таки был больно уязвлен.
— Какой вздор, и все это вздор, — бормотал он. — Я действительно может быть говорил когда-то… только не вам. Мне самому говорили. Я это в Париже слышал, от одного француза, что будто бы у нас в Четъи-Минеи это за обедней читают… Это очень ученый человек, который специально изучал статистику России… долго жил в России… Я сам Четьи-Миней не читал… да и не стану читать… Мало ли что болтается за обедом?.. Мы тогда обедали…
— Да, вот вы тогда обедали, а я вот веру-то и потерял! — поддразнивал Федор Павлович.
— Какое мне дело до вашей веры! — крикнул было Миусов, но вдруг сдержал себя, с презрением проговорив: — вы буквально мараете все, к чему ни прикоснетесь.
— Никогда я вам этого не рассказывал, я с вами и не говорю никогда вовсе.
— Правда, вы не мне рассказывали; но вы рассказывали в компании, где и я находился, четвертого года это дело было. Я потому и упомянул что рассказом сим смешливым вы потрясли мою веру, Петр Александрович. Вы не знали о сем, не ведали, а я воротился домой с потрясенною верой и с тех пор все более и более сотрясаюсь. Да, Петр Александрович, вы великого падения были причиной! Это уж не Дидерот-с!
Федор Павлович патетически разгорячился, хотя и совершенно ясно было уже всем, что он опять представляется. Но Миусов все-таки был больно уязвлен.
— Какой вздор, и все это вздор, — бормотал он. — Я действительно может быть говорил когда-то… только не вам. Мне самому говорили. Я это в Париже слышал, от одного француза, что будто бы у нас в Четъи-Минеи это за обедней читают… Это очень ученый человек, который специально изучал статистику России… долго жил в России… Я сам Четьи-Миней не читал… да и не стану читать… Мало ли что болтается за обедом?.. Мы тогда обедали…
— Да, вот вы тогда обедали, а я вот веру-то и потерял! — поддразнивал Федор Павлович.
— Какое мне дело до вашей веры! — крикнул было Миусов, но вдруг сдержал себя, с презрением проговорив: — вы буквально мараете все, к чему ни прикоснетесь.