Братья и сестры   ::   Абрамов Федор Александрович

"Нет, хорошо на свете, а дома лучше всего!"

Степан Андреянович, счастливый сыновней радостью, лукаво поглаживает бороду: "Погоди, такую ли еще радость припас я тебе, сынок…"

И вот после обеда, когда оба они были уже под хмельком, отец подхватил сына под руку, повел на сенник. Поднявшись первым по лестнице, он широко распахнул ворота, одним махом скинул солому в углу, торжествующе посмотрел на сына.

"Дрожки! Вот это да!" – с изумлением прошептал Василий.

Все ликовало в Степане Андреяновиче, но он сдержался – поднял новый пласт соломы.

"Расписные пошевни!" – еще больше изумился Василий.

"А в пошевнях-то что? Взгляни-ко".

Василий долго любовался праздничной сбруей, перебирал, мял в руках сыромятные ремни, дул на медные пластинки. Степан Андреянович глаз не сводил с сына:

"Забрало-таки за душу, Васенька. Я ведь знал, что ты в отца, в хозяйстве толк понимаешь…"

Потом Василий стоял в проеме распахнутых ворот, глядел на деревню:

"Значит, и наш колхоз пошел в гору, раз такие дрожки и санки заводит".

"А ведь это, Васенька, вовсе и не колхоза…"

Лучше бы не говорить тогда этих слов! Изменился, побелел Вася, хмеля словно и не было, и таким чужим голосом:

"Куда же ты с этим?.. Продавать?"

"Почто, Васильюшко, продавать… – Степан Андреянович решил перевести все в шутку. – Для свадьбы это, для свадьбы твоей. Женись хоть зимой, хоть летом у отца все готово…"

"Я тебя серьезно спрашиваю".

"Ну хорошо, Василий Степанович, скажу серьезно.