Брат   ::   Расул-заде Натиг

Отлучался только ненадолго, чтобы купить продуктов и медикаменты, которых, вполне естественно для бакинских больниц, не было в наличии, несмотря на то, что по телевидению только и трубили о гуманитарной помощи республике со стороны той или иной страны - вся гуманитарная помощь с большим успехом и не менее большим опытом разворовывалась. Воровство и взяточничество, как чума, разъедали в последние не сколько лет общество, и он, зная это, как человек, выросший среди ублюдков, готовых все продать, ничему давно уже не удивлялся, а соответствовал - моментально, не торгуясь, давал столько, сколько у него просили. Денег он не жалел, лишь бы мама выздоровела. В эти дни с ним что-то происходило, он стал заметно мягче, сердечнее, сделался ласковым, говорил с матерью понимающим тоном, так что однажды она, пребывая в полусонном, полубессознательном состоянии, даже сказала ему:

- Ты стал совсем другим человеком, Азад. На себя не похож, ласковый, добрый, хороший сын... Надо было мне давно умереть, чтобы ты так изменился...

- Ну, то ты, мама, - сказал он, вдруг ощутив на щеках льющиеся слезы, что ты такое говоришь, родная? Ты будешь жить еще долго, дай бог.

- Нет, - сказала она тихо, очень буднично, как просят передать хлеб за столом. - Я умираю.

И это было правдой. Через двое суток она скончалась во сне, без особых мучений и стонов. Он был подавлен горем. Сознание того, что он как сын ничего не, сделал для нее при жизни, терзало, уничтожало его, и тогда, может впервые, он понял, какое он ничтожество. Когда первая, самая сильная, удушливая волна горя прошла, он решил наверстать после ее смерти то, что не было сделано при жизни матери.