Бремя нашей доброты   ::   Друцэ Ион

Суждено ей было стать первым свидетелем их совместной жизни. Она смотрела долго, удивленно, потом, сухо улыбнувшись, спросила:

- Что поделываете?

У тетушки Сафты пропал дар речи, она плакала. Николае Морару никогда не опускался до бессмысленных бесед с прохожими бабами. Мирча спешил складывать сено, он был весь охвачен хозяйственным пылом, но Нуце эта старуха в скором времени могла понадобиться, и вот, стоя высоко на телеге, притворно ласково улыбнувшись в ответ на сухую улыбку повивалки, ответила тоном молодой хозяйки, довольной и своим домом, и мужем, и вообще всем на свете:

- Вот сено выгружаем. Вы-то как поживаете?

Горячие маки

Каждый год, сразу же после крещенских морозов, в доме Карабуша начинали появляться крохотные таинственные узелочки. Две-три щепотки, завязанные в белую тряпочку, вызывали огромное любопытство, и Тинкуца прятала их с поразительной находчивостью. Но что-то этим узелочкам не сиделось в своих тайниках, они нет-нет да и выглянут на свет божий. Карабуш никогда не унижался до того, чтобы заинтересоваться ими, но иногда, в минуту глубоких раздумий, его руки как-то сами по себе выгребали узелочки, развязывали, и он долго, удивленно перебирал таинственный мир семян.

- Тинкуца, это еще что?

Тинкуца стояла пораженная этой вездесущностью своего мужа, ее ресницы замирали, а старческие обветренные губы шептали ласково:

- Догадайся...

Начиналась весна.