Бремя нашей доброты   ::   Друцэ Ион

В кошелке было до смешного мало - половина хлеба, небольшой кусок свежей несоленой брынзы, именуемой в Молдавии кашем, соль и несколько лиловых луковиц. Даже ножа не было. Сначала она думала разломить и хлеб и каш на мелкие кусочки, но хлеб крошился, и она честно, как делят мальчишки, пасущие скот, разломила хлеб и брынзу на три равные части. Положила брынзу на хлеб, по одной луковице рядом и, смущенная невероятной бедностью стола, села в ожидании своего позора.

Когда подсолнух был погружен, Мирча разочарованно свистнул оттуда, с высоты нагруженной телеги.

- Ну и подстроил же ты мне, Ника! Теперь как мне отсюда слезть?!

Ника, должно, не видел Нуцыных приготовлений, сказал:

- А зачем тебе слезать? Бери вожжи и езжай.

- Так-то оно так, а как мне с Нуцей быть?

- А что?

- Да не могу же я ее одну там внизу оставить. Она ведь у меня еще молоденькая, смазливенькая.

Они рассмеялись все трое, потом Мирча, недолго думая, сполз, на ходу лихо поймал ногой круп лошади, еще один прыжок - и вот он уже на земле.

- Пошли перекусим.

- Да я как-то, знаешь...

- Ладно тебе ломаться. Пошли.

Сначала Ника как будто согласился, пошел рядом, но потом свернул в сторону, подошел к меже, накинул на плечи китель, надел фуражку, рассовал по карманам свое добро. Подсолнух был уже погружен, они снова стали военными, вернулись в свои части, и на одном лице светились отблески победы, на другом была горечь поражения.