Бремя нашей доброты   ::   Друцэ Ион

Онакию она дала свой посох, старый, выпрошенный у кого-то тулуп и ведра два кукурузных зерен, перехваченных в полупустом мешке посередке так, чтобы можно было тот мешок нести, закинув на плечо, - половина груза впереди, половина - на спине.

- Это вам на семена.

- Вы думаете, у нас тоже, и в этом году...

- Сейте кукурузу из года в год и берегите ее. Она - наша святая бедность, а бедность свою надо уметь беречь. Богатство все равно что роса; тут она есть, тут уже нету ее, а бедность - это то, что нас держало из года в год, из века в век...

- Право, и не знаю, чем мне вас отблагодарить...

- Да ведь мы же как-никак родня. За помин всех наших.

И тут она впервые подошла близко, подняла голову, посмотрела на него своими большими темно-карими глазами, и Онаке наконец убедился, что, как ни странно, она его помнила. И еще более странным было то, что, похоже. она его ждала. Поцеловав обе ее руки, он, закинув на плечи мешок, пошел оврагами в тот огромный, необъятный мир, имя которому - Сорокская степь.

Сорокская степь!.. Здесь все могло быть. Говорят даже, что много тысяч лет назад стояло тут широкое, ласковое море. Но и у морей есть свои сроки, они тоже в положенное время собирают свои пожитки. Ушло и это море, оставив степи в наследство широкий, огромный простор с мелкой, едва прописанной волной.

А еще говорят - давным-давно шумели здесь глубокие, дремучие леса.