Бремя нашей доброты   ::   Друцэ Ион

Идут, замедлят шаги, приутихнут: кто знает, возле каждой калитки можно услышать нечто интересное, а возле этой тем более.

Ближе к сумеркам, покрякивая, вышел Онаке.

- Вчера вы как-то стали рассказывать...

И засмеялся самодовольный Карабуш.

- Рассказывал! Да я только чуть-чуть завел речь, потому что, да будет вам известно, эта красивая лесничиха была сущий дьявол!

Затем день за днем, вечер за вечером круглую неделю чутурская молодежь стояла, тесно обступив лозовую калитку, и слушала затаив дыхание. Изредка выходила Нуца звать отца ужинать, безжалостно прерывала историю в самых нервущихся местах, но парни не обижались: ладно, они же с ней играли в жмурки, ходили в школу.

Как-то вечером, когда все нити рассказа свелись к тому потрясающему моменту, когда все решало мгновение - было или не было, - Нуца позвала отца в третий раз, и Онаке, вздохнув, так и не завершил свою эпопею.

- Ладно, как-нибудь в другой раз...

На другой день вечерком он не вышел. Стояла поздняя осень. То дождь, то туман, а между дождями и туманами, наискосок, через дорогу, обитает господин ревматизм.

Парни еще не знали, что это такое, и по вечерам места себе не находили, им хотелось во что бы то ни стало узнать, чем кончилось дело у лесника. Они снова и снова собирались у калитки. Ждали долго, потом как-то пришло Тудоракию в голову: что, если войти в дом, разузнать толком, когда, где и что.

Ждали его ребята, ждали, а Тудораке не спешил вылезать обратно. В доме было чисто, тепло.