Бремя нашей доброты   ::   Друцэ Ион

Удар пришелся по коленной чашечке, а ему, прошедшему войну, было известно, что это такое.

Через полчаса лошади мирно жевали возле телеги, Нуца, сидя рядом, мазала слюнками ушибленное, уже разбухшее колено, рыжую лисицу поглотили подсолнечные леса, ну а сам Карабуш уже в который раз стоял у разбитого корыта.

Нуца держалась молодцом.

В тот же день, под вечерок, она шла веселая как ни в чем не бывало к колодцу. Она шла легко, игривой походкой и только изредка вытирала холодную испарину на лбу. Но обратно, с полным ведром, Нуца уже не могла идти. Она искусала губы, отдыхала через каждые два шага, и, даже когда не двигалась, было видно, что она хромает и что у нее уже не те легкие, стройные ноги, которые так нравились Чутуре.

Во дворе Умного стояла запряженная телега, которую собирались посылать в Кодры за хорошим вином. Но тут начали приходить чутурские старушки, что-то нашептывать. Харалампие, закрывшись в доме с сыном, долго совещался. В тот же вечер он передал Онакию Карабушу, что для свадьбы они еще не готовы и очень просят, если только можно, отложить на неделю.

Всю эту неделю Нуца целыми днями бегала по Чутуре. Она была такая же стройная, такая же веселая, она ни капельки не хромала. Только ее маленькие крепкие ручки кромсали все, к чему бы ни притрагивались, только ее карие глаза, помутневшие от боли, метались во все стороны, да еще временами вдруг срывался голос - это было очень смешно, и она сама смеялась над этим.

А дотошные старушки неотступно следили за ней.