Бухенвальдский набат   ::   Смирнов Игорь

Он проводил меня вдоль колючего забора, подводил прямо к сторожевым вышкам, но при этом осыпалсамой отборной бранью на чешском, русском и немецком языках. Доходило дело и до пинков, к великой радости эсэсовцев, стоявших на вышках, которые разражались радостным ржанием.

Я молчал и терпел, понимая, что Гешу надо отвести от меня малейшие подозрения. И дело было сделано: к вечеру я уже успел кое-что прикинуть в голове.

На самых черных работах в эсэсовском городке — выгребать помойные ямы, подвозить песок и посыпать им улицы, чистить уборные — допускались и русские заключенные, кое-какие нужные сведения — подслушанные, подсмотренные — и они приносили. Это мы называли: «Выходить в глубокую разведку».

Руководитель Интернационального лагерного комитета Вальтер Бартель присутствовал на заседаниях русского Центра и передавал нам информации немецкой разведки о численности эсэсовцев, о расположении комнат в казармах, о том, как открываются двери, о количестве оружия. Мы сообщали ему свои сведения. Так руководство лагерным подпольем всегда имело в своих руках все разведданные.

Некоторое время разведкой занимался я, потом русский Центр передал это дело опытному советскому офицеру-полковнику Кузьме Евгеньевичу Карцеву.

Но разведка разведкой, а если бы мы не сумели обезопасить себя изнутри от предателей, провокаторов и шпиков, едва ли бы удалось вырасти такой огромной и сильной подпольной армии. И потому вместе с организацией разведки комитеты сопротивления думали о контрразведке.