JК
Царские забавы :: Сухов Евгений
Страница: 145 из 155Так неужно простить крамольникам зло, которое они содеяли?!
— Не прощай, государь! Казни изменников! — завопил один из мастеровых, стоящий у торговых рядов.
— Здравым будь, государь! Многие лета живи, Иван Васильевич.
— Надобно изменников наказывать. Пусть же они сгинут в геенне огненной! — ликовали собравшиеся, понимая, что государев гнев прошел стороной. — Накажи их, государь!
— Казни!
Задумался Иван Васильевич, глядя на осмелевшую челядь. Точно так же в римских амфитеатрах разбуженная кровью толпа требовала от гладиатора продолжения жестокого представления. А сам государь был в роли императора, и достаточно было только движения мизинца, чтобы даровать или отобрать жизнь.
Царь и государь всея Руси был римских кровей.
— Начинай, — обронил Иван Васильевич.
— Кого первым, государь? — спросил Григорий Скуратов-Бельский, хотя уже предугадывал ответ.
— Висковатого Ивашку.
— Слушаюсь, государь.
Кроме раздражения, которое Иван Васильевич питал к дьяку, была еще одна причина не любить Висковатого, а именно его шестнадцатилетняя дочь Наталья.
Год назад государь посетил своего печатника — суетливо сновали по дому слуги, хлопотлив был хозяин, и только пятнадцатилетняя красавица оставалась равнодушной к нежданному приходу самодержца.
— Кто такая? — ткнул Иван Васильевич перстом в ненаглядную красу.
Зарделась девка в смущении, а печатник Висковатый отвечал:
— Дочь это моя… Натальей нарекли.
— Не прощай, государь! Казни изменников! — завопил один из мастеровых, стоящий у торговых рядов.
— Здравым будь, государь! Многие лета живи, Иван Васильевич.
— Надобно изменников наказывать. Пусть же они сгинут в геенне огненной! — ликовали собравшиеся, понимая, что государев гнев прошел стороной. — Накажи их, государь!
— Казни!
Задумался Иван Васильевич, глядя на осмелевшую челядь. Точно так же в римских амфитеатрах разбуженная кровью толпа требовала от гладиатора продолжения жестокого представления. А сам государь был в роли императора, и достаточно было только движения мизинца, чтобы даровать или отобрать жизнь.
Царь и государь всея Руси был римских кровей.
— Начинай, — обронил Иван Васильевич.
— Кого первым, государь? — спросил Григорий Скуратов-Бельский, хотя уже предугадывал ответ.
— Висковатого Ивашку.
— Слушаюсь, государь.
Кроме раздражения, которое Иван Васильевич питал к дьяку, была еще одна причина не любить Висковатого, а именно его шестнадцатилетняя дочь Наталья.
Год назад государь посетил своего печатника — суетливо сновали по дому слуги, хлопотлив был хозяин, и только пятнадцатилетняя красавица оставалась равнодушной к нежданному приходу самодержца.
— Кто такая? — ткнул Иван Васильевич перстом в ненаглядную красу.
Зарделась девка в смущении, а печатник Висковатый отвечал:
— Дочь это моя… Натальей нарекли.