Цейлонский графит   ::   Гроссман Василий

Шихту выгрузили из мельницы, и Кругляк, вместе с индусом, ревниво ходил вокруг нее, сердился, когда кто-нибудь подходил к ней слишком близко, точно в темном чане болтал ножками младенец.

В тот день, когда шихту отжали на фильтре-прессе, пропускали через вальцы и мешалку, дважды пропустили через пресс-сито и наконец торжественно

загрузили в патрон масляного пресса, чтобы отжимать через агатовую матрицу бесконечную нить графитного стержня, Кругляк ни разу не пошел на фабрику-кухню.

- Ну, как? - задыхаясь, спросил он у работницы, клавшей нить на длинный лоток.

Старуха-работница, работая быстрыми темными пальцами, поглядела на индуса, сидящего перед ней на корточках, на жадные глаза Кругляка и улыбнулась той улыбкой, которой могут улыбаться только старухи-работницы, улыбкой, которую не следует

описывать, потому что ничего не выйдет из такого описания.

- Хороший товар, крепкий! - негромко сказала она.

Кругляк с размаху сел на пол и захохотал.

- Хороший товар! -- только и мог повторить он несколько раз.

Они не ушли, пока последняя нить не ыла уложена на лоток, пока стержни не были раскатаны и поставлены вялиться на стеллажи.

Поздно вечером они все еще сидели в кабинете Кругляка, и Кругляк беспрерывно говорил.

- Вы думаете, я не дрейфил? Ого, еще как! Между нами говоря, когда зашипел пресс и пошла нить, я подумал: "Ей-богу, прыгать с парашютом не так уж страшно!"

Он смеялся, и индус, кторый тоже был рад удаче, улыбался широкой улыбкой.

- Слушайте, - сказал Кругляк, - давайте сегодня хорошенько выпьем.