JК
Цель - выжить. Шесть лет за колючей проволокой :: Клаус Фритцше
Страница: 80 из 317Художник любуется результатом своей работы и прячет его до тех пор, пока все соседи не съедят последний кусок «контрабандного хлеба». Убедившись в том, что последний из товарищей уже перестал жевать, он на стол кладет продукт своих стараний и, пользуясь вилкой и ножом как на фестивальном банкете, отдается удовольствию дегустации под ревнующими взорами соседних жильцов.
Таких художников в корпусе немало. Они даже стали организовывать конкурсы под лозунгом «За наиболее красивый хлебный торт».
Общая характеристика таких и подобных занятий: отдаленность от разумной реальности, углубление в фиктивный мир при дефиците тренировки как трезвого ума, так и органов движения, что отнюдь не способствовало ускорению процесса оздоровления.
Перед советским начальством лагеря встал сложный вопрос, как бороться с психическим компонентом дистрофии, в существовании которого оно со временем убедилось. Соответствующего опыта – как нам показалось – не было даже у медицинского персонала. Через месяц стало видно, что дистрофики по плану не поправились. Представляю, что среди ответственного советского персонала сложилось такое мнение: «Вот фрицы проклятые! Освобождаем их от работы, обеспечиваем теплом и уютом, даем паек лучше рациона гражданского населения, а чего еще им не хватает? Не хотят они восстановить свою работоспособность, саботируют наши мероприятия. Высшее командование требует восстановления здоровья этих сволочей, мы их балуем, а они что? Дурака валяют, любят бездельничать».
Таких художников в корпусе немало. Они даже стали организовывать конкурсы под лозунгом «За наиболее красивый хлебный торт».
Общая характеристика таких и подобных занятий: отдаленность от разумной реальности, углубление в фиктивный мир при дефиците тренировки как трезвого ума, так и органов движения, что отнюдь не способствовало ускорению процесса оздоровления.
Перед советским начальством лагеря встал сложный вопрос, как бороться с психическим компонентом дистрофии, в существовании которого оно со временем убедилось. Соответствующего опыта – как нам показалось – не было даже у медицинского персонала. Через месяц стало видно, что дистрофики по плану не поправились. Представляю, что среди ответственного советского персонала сложилось такое мнение: «Вот фрицы проклятые! Освобождаем их от работы, обеспечиваем теплом и уютом, даем паек лучше рациона гражданского населения, а чего еще им не хватает? Не хотят они восстановить свою работоспособность, саботируют наши мероприятия. Высшее командование требует восстановления здоровья этих сволочей, мы их балуем, а они что? Дурака валяют, любят бездельничать».