Человеческая волна   ::   Арцыбашев Михаил

- А, шо тебе? - вяло спросил Лавренко.

- Правда, говорят, завтра по городу палить с пушек будут?

- Должно, будут...

Извозчик помолчал, и казалось, что он ждет еще чего-то или к чему-то прислушивается.

На улицах были пустота и молчание, и только одиноко и чересчур громко гремели колеса пролетки.

- Н-ну, дела! пробормотал извозчик, не оборачиваясь.

Лавренко долго молча смотрел в его присадковатую, согнутую спину, зыбко маячившую перед глазами во мраке.

- Да, голубь, дела! - не то усмехнувшись, не то вздохнув, проговорил он. - А ты знаешь, из-за чего все это?

- А кто их знат! - неопределенно ответил извозчик, опять оборачиваясь. - Говорят, матросы да забастовщики народ мутят...

- Мутят? Эх, ты...- с иронией передразнил Ла-вренко.

- А, конечно, мутят... Жили бы тихо, а то на... Невесть чего захотели... Этак, к примеру, и я скажу: не желаю... да и все!..

Извозчик усмехнулся, и по голосу было слышно, что он усмехнулся презрительно и недоуменно.

- Лучшей жизни хотят, - возразил Лавренко, - и ты можешь хотеть... Разве ты сам своей жизнью доволен?

- Где же доволен... Жить нашему брату вовсе трудно... Теперь, возьмем, скажем...

- Ну, вот видишь, - перебил Лавренко, - трудно жить.

- Что ж, что трудно... Жизнь не малина, трудно-то трудно, а жить можно... что ж...

- Где же можно? - с сердитой грустью возразил Лавренко. - День и ночь на козлах сидишь... вон как тебя согнуло, а человек не старый...