Чем люди живы   ::   Толстой Лев Николаевич

- Что ж, - говорит, - Матрена, собери ужинать, что ли!

Пробурчала что-то себе под нос Матрена. Как стала у печи, не шевельнется: то на одного, то на другого посмотрит и только головой покачивает. Видит Семен, что баба не в себе, да делать нечего: как будто не примечает, берет за руку странника.

- Садись, - говорит, - брат, ужинать станем.

Сел странник на лавку.

- Что же, али не варила?

Взяло зло Матрену.

- Варила, да не про тебя. Ты и ум, я вижу, пропил. Пошел за шубой, а без кафтана пришел, да еще какого-то бродягу голого с собой привел. Нет у меня про вас, пьяниц, ужина.

- Будет, Матрена, что без толку-то языком стрекотать! Ты спроси прежде, какой человек...

- Ты сказывай, куда деньги девал?

Полез Семен в кафтан, вынул бумажку, развернул.

- Деньги - вот они, а Трифонов не отдал, завтра посудился.

Еще пуще взяло зло Матрену: шубы не купил, а последний кафтан на какого-то голого надел да к себе привел.

Схватила со стола бумажку, понесла прятать, сама говорит:

- Нет у меня ужина. Всех пьяниц голых не накормишь.

- Эх, Матрена, подержи язык-то. Прежде послушай, что говорят...

- Наслушаешься ума от пьяного дурака. Недаром не хотела за тебя, пьяницу, замуж идти. Матушка мне холсты отдала - ты пропил; пошел шубу купить - пропил.

Хочет Семен растолковать жене, что пропил он только двадцать копеек, хочет сказать, где он человека нашел, - не дает ему Матрена слова вставить: откуда что берется, по два слова вдруг говорит.