JК
Черная арлекинада :: Фолкнер Уильям
Страница: 1 из 24---------------------------------------------
Фолкнер Уильям
Черная арлекинада
Уильям Фолкнер
Черная арлекинада
Перевод О. Сороки
Стоя в линялом, потрепанном, чистом комбинезоне, неделю только назад стиранном еще Мэнни, он услышал, как первый ком стукнулся о сосновую крышку. Затем и он взялся за лопату, что в его руках (рост - почти два метра, вес девяносто с лишним) была словно игрушка малышей на пляже, а летящие с нее глыбы - как горстки песка с игрушечной лопатки. Товарищ тронул его за плечо, сказал: "Дай сюда, Райдер". Но он и с ритма не сбился. На ходу снял с лопаты руку, отмахнул назад, ударом в грудь на шаг отбросив говорящего, и рука вернулась к не прервавшей движения лопате, мечущей землю так яростно и легко, что могила будто росла сама собой - не сверху насыпалась, а на глазах выдвигалась снизу из земли - пока наконец не стала как прочие (только свежее), как остальные, там и сям размеченные черепками, битым стеклом и кирпичом - метами с виду невзрачными, но гибельными для осквернителя, исполненными глубокого, скрытого от белых смысла. Он распрямился, швырком вонзил в холмик лопату - древко затрепетало, точно копье, - повернулся и пошел прочь и не остановился, даже когда от кучки родичей, товарищей по лесопилке и двух-трех пожилых людей, знавших и его, и мертвую его жену еще с пеленок, отделилась старуха и схватила его за руку. Это была его тетка. В доме у нее он вырос. Родителей своих он не помнил совсем.
- Ты куда идешь? - спросила она.
Фолкнер Уильям
Черная арлекинада
Уильям Фолкнер
Черная арлекинада
Перевод О. Сороки
Стоя в линялом, потрепанном, чистом комбинезоне, неделю только назад стиранном еще Мэнни, он услышал, как первый ком стукнулся о сосновую крышку. Затем и он взялся за лопату, что в его руках (рост - почти два метра, вес девяносто с лишним) была словно игрушка малышей на пляже, а летящие с нее глыбы - как горстки песка с игрушечной лопатки. Товарищ тронул его за плечо, сказал: "Дай сюда, Райдер". Но он и с ритма не сбился. На ходу снял с лопаты руку, отмахнул назад, ударом в грудь на шаг отбросив говорящего, и рука вернулась к не прервавшей движения лопате, мечущей землю так яростно и легко, что могила будто росла сама собой - не сверху насыпалась, а на глазах выдвигалась снизу из земли - пока наконец не стала как прочие (только свежее), как остальные, там и сям размеченные черепками, битым стеклом и кирпичом - метами с виду невзрачными, но гибельными для осквернителя, исполненными глубокого, скрытого от белых смысла. Он распрямился, швырком вонзил в холмик лопату - древко затрепетало, точно копье, - повернулся и пошел прочь и не остановился, даже когда от кучки родичей, товарищей по лесопилке и двух-трех пожилых людей, знавших и его, и мертвую его жену еще с пеленок, отделилась старуха и схватила его за руку. Это была его тетка. В доме у нее он вырос. Родителей своих он не помнил совсем.
- Ты куда идешь? - спросила она.