Черная ряса   ::   Коллинз Уильям Уилки

Мадам Марильяк ласково сделала знак Стелле, чтобы она закрыла портмоне.

— Не расстраивайте себя из-за пустяков, — сказала она. — Булочник поверит нам, пока мы не получим денег за работу, и дочь моя знает это. Если вы не хотите сообщить ничего больше, скажите по крайней мере ваше имя? Мне тяжело говорить с вами как с совершенно посторонней.

Стелла тотчас исполнила ее просьбу. Мадам Марильяк улыбнулась, повторяя ее имя.

— Между нами есть некоторая связь, — сказала она. — И у нас, во Франции, новорожденным тоже дают это имя. Здесь, на чужбине, оно звучит как родное. Дорогая мисс Стелла, мальчик мой, испугавший вас, прося хлеба, снова заставил меня вернуться к самой тяжелой из моих забот. Когда я думаю о нем, я почти готова преодолеть чувство, удерживающее меня… Нет, нет! Спрячьте портмоне. Я не настолько бессовестна, чтобы занять сумму, которую никогда не буду в состоянии возвратить. Я расскажу вам, в чем состоит мое горе, и вы поймете, что я говорю серьезно. У меня было два сына. Старшего — самого лучшего и любящего из моих детей — убили на дуэли.

При этом внезапном сообщении у Стеллы вырвался крик сочувствия, который она не в состоянии была сдержать. Теперь, в первый раз, она поняла упреки совести, мучившие Ромейна, с такой ясностью, с какой не понимала их во время рассказа леди Лоринг о дуэли. Приписывая впечатлительности молодой девушки эффект, произведенный ее словами, мадам Марильяк еще увеличила затруднительное положение Стеллы, начав извиняться.