JК
Четыре семьсот пятьдесят :: Гуцко Денис
Страница: 8 из 19Бросили на кровать, навалились вдвоем, принялись целовать в щеки, в лоб, в дрожащий под футболкой животик.
– А я в нос, дайте-ка мне нос.
– И шейку не забудь, шейку!
Соня кричит им, чтобы перестали, что ей совсем не смешно, что она пока обижается, пока рано – но слова уже запинаются о первые трещинки смеха, разрушающие монолит податливой детской обиды. И вот она смеется – взахлеб, похрюкивая.
– Пап, мам, ну вы меня… вы меня затягусите до смерти совсем!
– Ничего, будешь знать, как на родителей обижаться.
Они стискивают ее с двух сторон. Соня кричит: “Ой-ей-е-о-о-й!” – и по-рыбьи глотает воздух. Выдавливает обессиленно:
– За-ду-ши-те!
– Будешь еще обижаться?
– Не буду! Клянусь! Не буду!
Да, нельзя деткам этого знать, никак нельзя…
Когда-то разомкнутся эти объятия. И мир станет другим. Переоденется из праздничного в повседневное, окажется суетлив и хмур. Стряхнув скорлупу родительских объятий, переселятся детки во взрослую жизнь, полную свободы и греха, затертую полутонами, похожую на путешествие по карте, в которой все наперекосяк. Но папа и мама навсегда останутся существами из другого мира, где линии божественно прямы, а любовь ежедневна, как еда и солнечный свет.
Провинциальные актеры, день за днем играющие небожителей в постановке приглашенной звезды. Актеры устают. Нелегко ходить по небесам, выстроенным из шатких конструкций.
– Будем заправляться?
Он обнаружил себя в машине на бензозаправке.
– А я в нос, дайте-ка мне нос.
– И шейку не забудь, шейку!
Соня кричит им, чтобы перестали, что ей совсем не смешно, что она пока обижается, пока рано – но слова уже запинаются о первые трещинки смеха, разрушающие монолит податливой детской обиды. И вот она смеется – взахлеб, похрюкивая.
– Пап, мам, ну вы меня… вы меня затягусите до смерти совсем!
– Ничего, будешь знать, как на родителей обижаться.
Они стискивают ее с двух сторон. Соня кричит: “Ой-ей-е-о-о-й!” – и по-рыбьи глотает воздух. Выдавливает обессиленно:
– За-ду-ши-те!
– Будешь еще обижаться?
– Не буду! Клянусь! Не буду!
Да, нельзя деткам этого знать, никак нельзя…
Когда-то разомкнутся эти объятия. И мир станет другим. Переоденется из праздничного в повседневное, окажется суетлив и хмур. Стряхнув скорлупу родительских объятий, переселятся детки во взрослую жизнь, полную свободы и греха, затертую полутонами, похожую на путешествие по карте, в которой все наперекосяк. Но папа и мама навсегда останутся существами из другого мира, где линии божественно прямы, а любовь ежедневна, как еда и солнечный свет.
Провинциальные актеры, день за днем играющие небожителей в постановке приглашенной звезды. Актеры устают. Нелегко ходить по небесам, выстроенным из шатких конструкций.
– Будем заправляться?
Он обнаружил себя в машине на бензозаправке.