JК
Соучастница :: Тома Луи
Страница: 18 из 145И поскольку он, озадаченный, недоуменно смотрел на нее, она, покраснев, добавила: – Неужели мое общество так неприятно вам?
– Простите, Люсетта, я не хотел вас обидеть.
Он совсем не предполагал, что беседа примет такой оборот. Что угодно, только не это.
– Войдите в мое положение. Я обеспокоен, я очень обеспокоен.
– А я уверена, что вы волнуетесь напрасно.
Она напускала на себя вид усердной воспитательницы или медсестры, примешивая к этому притворную веселость, которая неприятно резала слух.
– Вот увидите, завтра мы все вместе посмеемся над вашими тревогами.
Он вежливо улыбнулся. Довольная, что ей удалось его развеселить, и убежденная, что находится на правильном пути, Люсетта включила проигрыватель и поставила пластинку.
– Пригласите же меня на танец, – сказала она, властно взяв Филиппа за руку.
Он подчинился, и под звуки аргентинского танго они поплыли вокруг стола. Он – уносясь мыслями вдаль, обхватив безразличной рукой ее тонкую под мягким пуловером талию; она – чуткая, с полузакрытыми глазами, тесно прижимавшаяся к своему кавалеру. Бледный, то и дело мигавший свет, производимый электрогенным агрегатом, получавшим энергию от лопастного колеса, придавал сцене вид почти двусмысленной интимности.
«Если бы Раймонда видела нас…» – думал Филипп.
Она согласилась пойти на преступление только из любви к нему. Трудно даже представить, что она могла бы сделать из ревности.
Танго закончилось мяуканьем аккордеона. Началось другое. Люсетта не отпускала своего кавалера.
– Простите, Люсетта, я не хотел вас обидеть.
Он совсем не предполагал, что беседа примет такой оборот. Что угодно, только не это.
– Войдите в мое положение. Я обеспокоен, я очень обеспокоен.
– А я уверена, что вы волнуетесь напрасно.
Она напускала на себя вид усердной воспитательницы или медсестры, примешивая к этому притворную веселость, которая неприятно резала слух.
– Вот увидите, завтра мы все вместе посмеемся над вашими тревогами.
Он вежливо улыбнулся. Довольная, что ей удалось его развеселить, и убежденная, что находится на правильном пути, Люсетта включила проигрыватель и поставила пластинку.
– Пригласите же меня на танец, – сказала она, властно взяв Филиппа за руку.
Он подчинился, и под звуки аргентинского танго они поплыли вокруг стола. Он – уносясь мыслями вдаль, обхватив безразличной рукой ее тонкую под мягким пуловером талию; она – чуткая, с полузакрытыми глазами, тесно прижимавшаяся к своему кавалеру. Бледный, то и дело мигавший свет, производимый электрогенным агрегатом, получавшим энергию от лопастного колеса, придавал сцене вид почти двусмысленной интимности.
«Если бы Раймонда видела нас…» – думал Филипп.
Она согласилась пойти на преступление только из любви к нему. Трудно даже представить, что она могла бы сделать из ревности.
Танго закончилось мяуканьем аккордеона. Началось другое. Люсетта не отпускала своего кавалера.