JК
Чёртовы куклы :: Лесков Николай Семенович
Страница: 71 из 108Недаром дух его возмущается и он чувствует в себе полный достаток сил всё это сделать, но как только он начинает соображать: что для этого нужно разрушить и в чём повиниться, так его практический смысл угнетается целою массой представлений, для успокоения которых выходит из завешенного угла на ходулях софизм: "Не всё ли равно, такой или другой деспотизм?.. И этот и те - все гнут - не парят, и сломят не тужат... Этот по крайней мере... Да нет - всё гадость, всё несносно..."
Тут проходит какая-то полусонная глупость: один получает преимущество перед другим, потому что он один, а в существе потому, что с ним уже сделка сделана, а из одного закрома брать корм удобнее, чем собирать его по пустым токам. Головной павлин, дойдя досюда, складывает хвост и садится на насест.
Так это было и теперь. Фебуфис вздыхал, скреб грудь и даже, отправляясь утром другого дня в герцогский замок для принесения благодарности его светлости, ещё не знал, что он сделает, но с ним был его практический гений, и органически в нём уже сложилось то, что надо делать.
Увидав его издали, герцог кивнул ему головою и, прервав речь с тем, с кем разговаривал, громко спросил:
- Ты доволен?
Это была пренеудобная форма для начала объяснений; художник почти столько же волею, сколько и неволею уронил тихо, что он доволен, но осмелится нечто объяснить.
Ответ показался герцогу невнятен, и он переспросил:
- Что?!
- Я благодарю вашу светлость за ваши милости, но...
- То-то!
Художник было почтительно начал о своей отповеди, которую он желал сделать гласною, но герцог нахмурился и сказал:
- Оставь это: искусство, как и всё, должно быть национально.
Тут проходит какая-то полусонная глупость: один получает преимущество перед другим, потому что он один, а в существе потому, что с ним уже сделка сделана, а из одного закрома брать корм удобнее, чем собирать его по пустым токам. Головной павлин, дойдя досюда, складывает хвост и садится на насест.
Так это было и теперь. Фебуфис вздыхал, скреб грудь и даже, отправляясь утром другого дня в герцогский замок для принесения благодарности его светлости, ещё не знал, что он сделает, но с ним был его практический гений, и органически в нём уже сложилось то, что надо делать.
Увидав его издали, герцог кивнул ему головою и, прервав речь с тем, с кем разговаривал, громко спросил:
- Ты доволен?
Это была пренеудобная форма для начала объяснений; художник почти столько же волею, сколько и неволею уронил тихо, что он доволен, но осмелится нечто объяснить.
Ответ показался герцогу невнятен, и он переспросил:
- Что?!
- Я благодарю вашу светлость за ваши милости, но...
- То-то!
Художник было почтительно начал о своей отповеди, которую он желал сделать гласною, но герцог нахмурился и сказал:
- Оставь это: искусство, как и всё, должно быть национально.