JК
Чудотворец :: Хазанов Борис
Страница: 17 из 64Я принес еще один стул, отец Петр удостоверился в его прочности, прежде чем сесть, и некоторое время оба молчали, разглядывая потолок.
«Знаете ли вы, отче, — проговорил профессор, — в чем разница между светским и сакральным искусством?»
«Священное искусство, — отвечал отец Петр, — опирается на канон».
«Совершенно верно, — сказал профессор Головчинер, — то, что в светской живописи считается признаком бесталанности — повторение сделанного другими, — то в канонической живописи не только не считается зазорным, но, наоборот, поощряется».
«О-хо-хо, — вздохнул отец Петр, — что вы теперь будете делать?»
«Комендант заверил меня, что это ненадолго. Как только в городе установится советская власть, начнем новый учебный год. В академии будут учиться дети трудящихся классов, а меня назначат директором».
«Ну что ж, прекрасно», — заметил отец Петр. «Вопрос только в том, где мы возьмем детей трудящихся классов?»
«Бог даст, обойдется».
«Вернемся к искусству, — сказал профессор, — как вам нравится Богородица?»
«Приятственно. Вы большой талант».
«Вы имеете в виду мой талант педагога?»
«При чем тут талант педагога?» — спросил отец Петр.
«А при том, что икону-то писал не я. Ее писал Юзеф».
«Да неужто? — воскликнул отец Петр. — Юзя, подь-ка сюда. Какой ты молодец».
«Молодец-то молодец, — проговорил профессор Головчинер, — только… Разве вы ничего не замечаете?»
«А что?»
Профессор Головчинер закашлял, заерзал на табуретке.
«Знаете ли вы, отче, — проговорил профессор, — в чем разница между светским и сакральным искусством?»
«Священное искусство, — отвечал отец Петр, — опирается на канон».
«Совершенно верно, — сказал профессор Головчинер, — то, что в светской живописи считается признаком бесталанности — повторение сделанного другими, — то в канонической живописи не только не считается зазорным, но, наоборот, поощряется».
«О-хо-хо, — вздохнул отец Петр, — что вы теперь будете делать?»
«Комендант заверил меня, что это ненадолго. Как только в городе установится советская власть, начнем новый учебный год. В академии будут учиться дети трудящихся классов, а меня назначат директором».
«Ну что ж, прекрасно», — заметил отец Петр. «Вопрос только в том, где мы возьмем детей трудящихся классов?»
«Бог даст, обойдется».
«Вернемся к искусству, — сказал профессор, — как вам нравится Богородица?»
«Приятственно. Вы большой талант».
«Вы имеете в виду мой талант педагога?»
«При чем тут талант педагога?» — спросил отец Петр.
«А при том, что икону-то писал не я. Ее писал Юзеф».
«Да неужто? — воскликнул отец Петр. — Юзя, подь-ка сюда. Какой ты молодец».
«Молодец-то молодец, — проговорил профессор Головчинер, — только… Разве вы ничего не замечаете?»
«А что?»
Профессор Головчинер закашлял, заерзал на табуретке.