Чужие люди   ::   Горький Максим

Он держал в пальцах папиросу, отсекал взмахами тоненькой трости серый дымок табака и, не глядя на людей, спрашивал их:

- Так - как же,а?

На синеватой воде быстрой Лабы колыхались кумачовые отблески зари; рыжая, бритая степь дышала жаром, за рекою сверкали, точно груды парчи,, огромные ометы соломы, в туманной дали поднимались к небу лиловые горы, и где-то далеко торопливо тарахтела молотилка.

Человек с опухшим лицом больного водянкой грубовато сказал:

- Вы, барин, бросьте очки втирать мне, я сам фельдшер...

- Вот как?

- Да. Так-то вот...

- Вот как? - повторил барин, помахивая тростью, отсекая дым. И, взглянув на меня странными глазами, спросил:

- А вы кто, молодой человек?..

- Молодой человек, - ответил я; босяки одобрительно взглянули на меня.

Выпуклые глаза "барина" очень ярки и, улыбаясь насмешливой улыбкой, точно присасывались к лицу моему. Этот сухой, хватающий взгляд вызвал у меня неприятное ощущение щекотки и навсегда остался в памяти моей. Тонкое, холёное, чисто выбритое лицо человека было надменно. Когда один из босяков, лениво переваливаясь с бока на бок, коснулся его ног, человек быстро отдёрнул маленькие ноги свои и предостерегающе поднял трость белой, изящной рукою. На пальце его золотой перстень с крупным опалом, "камнем несчастия", в радужной игре опала было что-то общее с блеском глаз надменного человека.