JК
Чужой в незнакомом городе :: Лимонов Эдуард
Страница: 34 из 204Только, пожалуйста, никому не пизди о том, что увидишь. Хозяин – важный католический церковный чин, что-то вроде архиепископа будет, если на шкалу рашэн ортодокс церкви перевести. Ему связи с жидами анархистами противопоказаны.»
«Ты значит – жид, но почему я – анархист?»
«А кто ты, маленький? – ласково спросил он и даже остановился чтобы взглянуть мне в лицо. – У тебя ни хуя нет и висит плакат с лозунгом Бакунина над кроватью: „Distraction is Creation“ [6] . Анархист, кто же еще…»
На пятом этаже мы остановились. Ближайшая к нам дверь тотчас открылась. Очевидно к нашим шагам прислушивались за дверь» «Входите быстро» – сказал голос. Мы вошли. В темноту.
За нами закрылась дверь. Вспыхнул свет. Из-за спины Борщаговского вышел человек. Поношенный черный костюм, черная рубашка с куском белого целлулоида под горлом. Седые короткие волосы. Лицо загорелое и морщинистое. Сильные серые глаза. «Вас никто не видел на лестнице?» – спросил он.
«Нет, экселенс, – сказал Борщаговский. – Ни одна собака». – Взяв меня за плечо, Борщаговский развернул меня. – Вот этот парень, о котором я вам говорил, «экселенс».
«Экселенс» поморщился. «Я неоднократно просил вас, мистер Борщаговски, называть меня Стефаном…»
«I beg your pardon» [7] , Борщаговский выглядел очень смущенным. Об этом свидетельствовала даже несвойственная ему формула извинения. Он замолчал. Вслед за «экселенс» мимо книжных шкафов мы прошли в высокую залу. Я понюхал воздух. Пахло как в музе.
«Ты значит – жид, но почему я – анархист?»
«А кто ты, маленький? – ласково спросил он и даже остановился чтобы взглянуть мне в лицо. – У тебя ни хуя нет и висит плакат с лозунгом Бакунина над кроватью: „Distraction is Creation“ [6] . Анархист, кто же еще…»
На пятом этаже мы остановились. Ближайшая к нам дверь тотчас открылась. Очевидно к нашим шагам прислушивались за дверь» «Входите быстро» – сказал голос. Мы вошли. В темноту.
За нами закрылась дверь. Вспыхнул свет. Из-за спины Борщаговского вышел человек. Поношенный черный костюм, черная рубашка с куском белого целлулоида под горлом. Седые короткие волосы. Лицо загорелое и морщинистое. Сильные серые глаза. «Вас никто не видел на лестнице?» – спросил он.
«Нет, экселенс, – сказал Борщаговский. – Ни одна собака». – Взяв меня за плечо, Борщаговский развернул меня. – Вот этот парень, о котором я вам говорил, «экселенс».
«Экселенс» поморщился. «Я неоднократно просил вас, мистер Борщаговски, называть меня Стефаном…»
«I beg your pardon» [7] , Борщаговский выглядел очень смущенным. Об этом свидетельствовала даже несвойственная ему формула извинения. Он замолчал. Вслед за «экселенс» мимо книжных шкафов мы прошли в высокую залу. Я понюхал воздух. Пахло как в музе.