JК
Цусима. Книга 1. Поход :: Новиков-Прибой Алексей Силыч
Страница: 174 из 472А вдохновителем и руководителем кают-компании, насколько я мог выяснить через вестовых, постоянно становился Васильев. Это было вполне естественно. Будучи образованнее всех, он обладал еще незаурядным умом, редкостным красноречием и железной логикой. Остальные офицеры поневоле подпадали под его влияние.
Однако это не мешало некоторым из них издеваться над матросами. Как-то я рассказал Васильеву о столкновении мичмана-Воробейчика с матросами у ендовы.
Инженер покраснел.
— Возмутительно! Тем более, что это самый пустозвонный офицеришка.
Напрасно машинист Шмидт не дал ему сдачи.
Я начал говорить дальше:
— Вот, ваше благородие, мне очень нравится Лев Толстой. Никто из русских писателей не обрушивался с такой беспощадной критикой и смелостью на полицейско-поповский социальный строй России, как он. Через него я впервые познал всю несправедливость нашей жизни. С точки зрения властей — это самый опасный писатель для матросов. У многих перевернул он душу. Но с выводами его учения трудно согласиться, в особенности когда находишься на корабле в качестве нижнего чина. Предлагаемое им евангельское смирение, «непротивление злу» я очень много раз видел на практике. Стоит матрос.
Подходит начальник и бьет его по правой щеке. Матрос не сопротивляется.
Начальник бьет его и по левой щеке. Матрос опять не сопротивляется.
Иногда смиренно выносит двадцать и больше ударов. Буквально поступает по учению евангелия и Толстого.
Однако это не мешало некоторым из них издеваться над матросами. Как-то я рассказал Васильеву о столкновении мичмана-Воробейчика с матросами у ендовы.
Инженер покраснел.
— Возмутительно! Тем более, что это самый пустозвонный офицеришка.
Напрасно машинист Шмидт не дал ему сдачи.
Я начал говорить дальше:
— Вот, ваше благородие, мне очень нравится Лев Толстой. Никто из русских писателей не обрушивался с такой беспощадной критикой и смелостью на полицейско-поповский социальный строй России, как он. Через него я впервые познал всю несправедливость нашей жизни. С точки зрения властей — это самый опасный писатель для матросов. У многих перевернул он душу. Но с выводами его учения трудно согласиться, в особенности когда находишься на корабле в качестве нижнего чина. Предлагаемое им евангельское смирение, «непротивление злу» я очень много раз видел на практике. Стоит матрос.
Подходит начальник и бьет его по правой щеке. Матрос не сопротивляется.
Начальник бьет его и по левой щеке. Матрос опять не сопротивляется.
Иногда смиренно выносит двадцать и больше ударов. Буквально поступает по учению евангелия и Толстого.