JК
Цвастика и Пентагон :: Пепперштейн Павел
Страница: 58 из 172В самых глубоких морщинах словно бы вспыхивали электрические искры, в глазах отражался непостижимый свет, смешанный с безумным вытаращенным смятением.
– Юля юлит, Волховцева волхвует, – бормотала старушка, уставясь на лицо бомжа. – Ишь ты, гений какой выискался! Гений Гена-крокодил. Все баюкал, все вынашивал свою чебурашеньку. Выносил, не утомился. Выносил свою Юленьку Какашеньку!
Какашеньку!… – она захлебнулась и стала медленно запрокидываться куда-то, оседая, словно тающий снеговик, и совершенно другой голос вдруг вырвался из нее: жалобный, бабий, народный плаксиво-древний голосок, добравшийся до наших времен заболоченным ручейком, одиноко вьющим свои стародавние извивы:
– Нас поймали! Господи… Поймали в Пентагон! – запричитала бабушка. – Они нашу звезду красную, нашу девицу ясную поймали и в плен заковали!
Пять лучей по пяти углам приковали! Пентагон – это тюрьма, тюрьма волшебная… Спасите Русь Святую, кто может! Спасите мою Русь, мою девочку, мою внученьку!… – старуха вдруг горько расплакалась, захлебнулась слезами и вдруг осела СВАСТИКА И ПЕНТАГОН на пол, как тяжелая опустевшая одежда. Голова ее изможденно упала на грудь, глаза прикрылись, из приоткрытых губ повисла серебристая струйка слюны – и вдруг что-то ясное и светлое появилось в ее опустевшем лице, словно за грязным, плотно заиндевелым оконцем пронесли на вытянутой вверх руке румяное яблоко.
И тут все оцепенели. Из приоткрытых уст старухи внезапно прозвучал тихий, ясный девичий голос Юли Волховцевой.
– Юля юлит, Волховцева волхвует, – бормотала старушка, уставясь на лицо бомжа. – Ишь ты, гений какой выискался! Гений Гена-крокодил. Все баюкал, все вынашивал свою чебурашеньку. Выносил, не утомился. Выносил свою Юленьку Какашеньку!
Какашеньку!… – она захлебнулась и стала медленно запрокидываться куда-то, оседая, словно тающий снеговик, и совершенно другой голос вдруг вырвался из нее: жалобный, бабий, народный плаксиво-древний голосок, добравшийся до наших времен заболоченным ручейком, одиноко вьющим свои стародавние извивы:
– Нас поймали! Господи… Поймали в Пентагон! – запричитала бабушка. – Они нашу звезду красную, нашу девицу ясную поймали и в плен заковали!
Пять лучей по пяти углам приковали! Пентагон – это тюрьма, тюрьма волшебная… Спасите Русь Святую, кто может! Спасите мою Русь, мою девочку, мою внученьку!… – старуха вдруг горько расплакалась, захлебнулась слезами и вдруг осела СВАСТИКА И ПЕНТАГОН на пол, как тяжелая опустевшая одежда. Голова ее изможденно упала на грудь, глаза прикрылись, из приоткрытых губ повисла серебристая струйка слюны – и вдруг что-то ясное и светлое появилось в ее опустевшем лице, словно за грязным, плотно заиндевелым оконцем пронесли на вытянутой вверх руке румяное яблоко.
И тут все оцепенели. Из приоткрытых уст старухи внезапно прозвучал тихий, ясный девичий голос Юли Волховцевой.