Цвастика и Пентагон   ::   Пепперштейн Павел

От него пятно синего света падало на лицо мертвой, и это азиатское лицо, облитое синим светом, казалось особенно важным и величавым, как иногда бывает у мертвецов, и опять же выражение гадливости присутствовало в этом величии – Сулейменова выглядела как гордая императрица, на чье царское платье внезапно упало с неба неведомое испражнение.

Курский присел возле тела, внимательно его разглядывая. Толстые пальцы и уголки рта старухи словно окаменели, сведенные особенной судорогой – так бывает у отравленных. Он приподнял черную кофту и на смуглом большом животе старухи обнаружил то, что ожидал обнаружить, – знакомое переплетение красноватых линий.

В общем, сцена выглядела достаточно геральдично…

Всмотревшись в это переплетение, Курский даже тихо присвистнул от удивления.

– Сфотографируйте, – распорядился он, указывая на этот лабиринтообразный след. Затем он встал и отошел в сторону поговорить с врачом, одновременно вытирая слезы чистым, тщательно выглаженным платком.

Перед домом уже скопились кое-какие любопытные, жильцы квартир толпились на ступеньках лестницы, шушукаясь. Курский, разговаривая с врачом, стал вытирать платком пальцы – он случайно испачкал руку в молоке, разлитом на полу.

Внезапно некая старушка, похожая лицом на маленькую сморщенную луну, схватила его за рукав.

– Белый, белый! – лепетала она, странно яснея безумными глазками. – Белый старичок пришел.

У многих кровь на руках, а у белого – молоко!

Правда-то она белая, как молоко, всю кровь наружу вынесет.