Цветок в пустыне   ::   Голсуорси Джон

– Мы, англичане, безусловно, становимся уродливей.

– Неправда. Надень на тех, с кем ты встречаешься в гостиных и лавках, сутаны и капюшоны, доспехи и камзолы, и на тебя глянут лица людей четырнадцатого или пятнадцатого века.

– Но мы презираем красоту, дядя. В нашем представлении она связывается с изнеженностью и безнравственностью.

– Да, люди склонны презирать то, чего лишены. С точки зрения примитивности, мы стоим на третьем, нет, на четвёртом месте в Европе. А если исключить кельтскую примесь, то и на первом.

Динни оглядела кафе, но осмотр ничего не прибавил к её выводам – отчасти потому, что восприятие у неё притупилось, отчасти потому, что завтракали здесь преимущественно евреи и американцы.

Эдриен с болью следил за племянницей. Какой у неё безразличный взгляд!

– Значит, Хьюберт уехал? – спросил он.

– Да.

– А ты что намерена делать, дорогая? Динни сидела, уставившись в тарелку. Затем неожиданно подняла голову и объявила:

– Думаю поехать за границу, дядя.

Рука Эдриена потянулась к бородке.

– Понимаю, – согласился он наконец. – А деньги?

– У меня хватит.

– Куда?

– Куда угодно.

– Одна?

Динни кивнула.

– У отъезда есть оборотная сторона – возвращение, – напомнил Эдриен.

– По-моему, сейчас мне здесь нечего делать. Почему бы мне не порадовать окружающих, избавив их от необходимости видеть меня?

Эдриен замялся.