JК
Цыганка (Авторский сборник) :: Автор неизвестен
Страница: 278 из 313Небольшой прямоугольный участок земли с двумя-тремя десятками надгробий, разбросанных как попало, был почти сплошь покрыт густой по весне яркой травой и присыпан желтыми горстями сурепки.
А в центре участка на деревянной скамье под цветущим деревцем индийской сирени кайфовал на солнце какой-то восточный человек, вначале принятый нами за кладбищенского нищего, – может, потому, что держал в руке железную кружку. Он издалека улыбнулся нам и даже слегка поклонился.
Потом выяснилось, что в кружке остывал кофе. А Меир — так звали восточного человека — состоял при кладбище смотрителем. Но разговорились мы у могилы Славы Курилова.
Я и не знала, что Слава похоронен именно здесь. Прочитала надпись на камне, ахнула, всплеснула руками, как будто углядела в траве редкую монету, и стала рассказывать дочери, что это был за человек, Слава Курилов. О его безумном плане побега с советского корабля, о том, как трое суток он плыл в океане, о его жизни здесь и о смерти в водолазном скафандре — видать, все же на роду ему была написана погибель в воде! – в озере Кинерет.
И пока рассказывала, заметила, что нищий поднялся со скамейки и с кружкой в руке направился к нам. Я достала кошелек и вытащила монету. Если человек просит, говорит мой папа, надо дать. На сей счет выучка у меня железная.
Но замешкалась, и слава богу, он заговорил с нами за несколько шагов, и по тону, по улыбке — хозяйской, пригласительной — я поняла, что он отнюдь не нищий, а наоборот, до известной степени владетель этого уютного дворика, со всех сторон стиснутого домами Долины Духов.
А в центре участка на деревянной скамье под цветущим деревцем индийской сирени кайфовал на солнце какой-то восточный человек, вначале принятый нами за кладбищенского нищего, – может, потому, что держал в руке железную кружку. Он издалека улыбнулся нам и даже слегка поклонился.
Потом выяснилось, что в кружке остывал кофе. А Меир — так звали восточного человека — состоял при кладбище смотрителем. Но разговорились мы у могилы Славы Курилова.
Я и не знала, что Слава похоронен именно здесь. Прочитала надпись на камне, ахнула, всплеснула руками, как будто углядела в траве редкую монету, и стала рассказывать дочери, что это был за человек, Слава Курилов. О его безумном плане побега с советского корабля, о том, как трое суток он плыл в океане, о его жизни здесь и о смерти в водолазном скафандре — видать, все же на роду ему была написана погибель в воде! – в озере Кинерет.
И пока рассказывала, заметила, что нищий поднялся со скамейки и с кружкой в руке направился к нам. Я достала кошелек и вытащила монету. Если человек просит, говорит мой папа, надо дать. На сей счет выучка у меня железная.
Но замешкалась, и слава богу, он заговорил с нами за несколько шагов, и по тону, по улыбке — хозяйской, пригласительной — я поняла, что он отнюдь не нищий, а наоборот, до известной степени владетель этого уютного дворика, со всех сторон стиснутого домами Долины Духов.