Страница:
50 из 73
Яновский увидел фигуру «коронного судьи», который поспешно тащилкуда-то за руку девушку в белой одежде. Тоненькая, синеглазая, она напомнила Михалу ту, которую спрятал у себя медикус. Та? Нет, не та. Но похожа. Она слабо цеплялась за стенку, он с силой отрывал ее; тащил дальше. Испуганная налетом гайдуков и видом оргии, она только повторяла прерывистым, диким голосом:
— Пан! Пан! Пожалейте меня. Я боюсь.
«Сейчас попросит куклу взять с собой», — грустно подумал Яновский.
Месяц назад он прошел бы мимо. Родители его не поощряли распутство, но ведь это были крепостные, быдло, созданное для лучших людей земли. Да еще и чужое быдло.
— Пан! Пожалейте! Помогите!
И тут Яновский вспомнил фигуру той девушки, вспомнил медикуса, набрасывающего на нее мантию, припомнил его пьяные слова над тарелкой с огурцами, разгром Яновщины, страшный звериный крик Якуба сегодня в зале, его тело, что билось на полу.
Одним прыжком он догнал одноухого, который уже втаскивал девушку в комнату, и рванул его за плечо:
— Пусти. Слышишь, пусти ее.
— А-а, щенок… Отвяжись! Моя! — И судья потянулся за саблей.
Вместо того, чтобы выхватить свою, Яновский сказал пренебрежительно:
— Эх ты, соль земли…
И рассчитанно, страшно ударил его между глаз. Враг был пьян. Только это и помогло Михалу, когда они покатились по полу, дубася друг друга кулаками.
|< Пред. 48 49 50 51 52 След. >|