ДМБ   ::   Охлобыстин Иван Иванович

– Точно? – не поверил стюард.

– К гадалке не ходи, – заверили мы его в один голос.

– Ладно, заноси, – смягчился моряк, – но в коридор героя не отпускать. У меня ковры.

Уже в каюте мы еще попили пивка, положили прапора, где чемоданы, и договорились называться по военному, для азарту: я – Пулей, Владик – Штыком, Федя – Бомбой.

– Будешь ты, Федя, Бомбой.

– Почему Бомбой?

– Потому что вспыльчивый. Ты, Владик, будешь Штыком, потому что стройный, а я буду Пулей, потому что в цель.

Пароход, как обдолбанный, мчался прочь от нашего города, за бортом стремительно проплывали дохлые собаки с мечтательными выражениями на застывших мордах и речные семафоры, с багажной полки беспрерывно пердел проказник прапор, в миру Коля Казаков, а мы мечтали о подвиге.

– Если пошлют в горячую точку и наградят звездой, то квартира без очереди, – сказал Бомба. – И, конечно, везде без очереди.

– А если еще и ногу оторвет, – продолжил я, – в собесе деревянную дадут, попугая-матершинника и черную метку.

– А пиратов больше нет, – с грустью заключил Бомба и откусил пирожок.

Бомба ошибался.

На верхней палубе пробили склянки и я предложил:

– Может, по кораблю погуляем, с морскими традициями познакомимся?

– Я проголодался, – поддержал мою инициативу Бомба.

– И я не прочь предаться легкой, поэтической флегме, – с достоинством согласился Штык.

Мы связали спящего прапорщика простынями и вышли из каюты.