JК
Спецназ, который не вернется :: Иванов Николай Федорович
Страница: 33 из 252Потом сделать глубокомысленное лицо и, ни за что не отвечая, пожурить, поучить, походя похлопать по щекам кого бы то ни было. Ах, какие мы умные! Смелые! Принципиальные!
А на самом деле, собрав гонорары на чужих проблемах, оставляем человека одного. А сами летим дальше, вынюхивая сенсацию и делая на ней себе имя и состояние.
Трутни!
Сам журналист, но порой не просто стыжусь, а уже ненавижу эту продажную в большинстве своем профессию, людей, подстраивающихся под главного редактора, политическую власть, рекламных агентов, но на всех перекрестках орущих о своей независимости.
Независим спецназ. Вот они захотят – полетят, а нет – и никто их не сдвинет с места. Потому как в чеченской войне понятия долга и совести, на чем зиждется офицерство, не совпадают. Работы в ней – да, под завязку. Риска – сколько угодно. Нервов, отчаяния, неразберихи – тоже хлебай из корыта. И именно на эту часть бойни бросают Зарембу с группой. Если выйдет удача, мгновенно присосутся комментаторы, оценщики, провожающие, встречающие, сопровождающие, подписывающие: «Мы пахали»… Провал – отдуваться подполковнику одному.
– Извини. Я, наверное, перегибаю палку, но это потому, что немного дергаюсь, – откровенно признался Заремба, думая, что я умолк из-за журналистики. – Срок мал, люди не мои, задание темное…
– Ты, главное, не забудь объявиться, когда вернетесь, – повторил я просьбу.
– Успокаивай, успокаивай. Благое занятие, особенно в отношении меня, – распознал мою поспешность подполковник.
А на самом деле, собрав гонорары на чужих проблемах, оставляем человека одного. А сами летим дальше, вынюхивая сенсацию и делая на ней себе имя и состояние.
Трутни!
Сам журналист, но порой не просто стыжусь, а уже ненавижу эту продажную в большинстве своем профессию, людей, подстраивающихся под главного редактора, политическую власть, рекламных агентов, но на всех перекрестках орущих о своей независимости.
Независим спецназ. Вот они захотят – полетят, а нет – и никто их не сдвинет с места. Потому как в чеченской войне понятия долга и совести, на чем зиждется офицерство, не совпадают. Работы в ней – да, под завязку. Риска – сколько угодно. Нервов, отчаяния, неразберихи – тоже хлебай из корыта. И именно на эту часть бойни бросают Зарембу с группой. Если выйдет удача, мгновенно присосутся комментаторы, оценщики, провожающие, встречающие, сопровождающие, подписывающие: «Мы пахали»… Провал – отдуваться подполковнику одному.
– Извини. Я, наверное, перегибаю палку, но это потому, что немного дергаюсь, – откровенно признался Заремба, думая, что я умолк из-за журналистики. – Срок мал, люди не мои, задание темное…
– Ты, главное, не забудь объявиться, когда вернетесь, – повторил я просьбу.
– Успокаивай, успокаивай. Благое занятие, особенно в отношении меня, – распознал мою поспешность подполковник.