JК
Дата Туташхиа. Книга 4 :: Амирэджиби Чабуа
Страница: 114 из 272Где же вам других найти? И не ищите. Может, конечно, самому Коцу понравится кто другой, ну, тогда уж наши с вами разговоры и вовсе излишни.
– Их имена, как вы изволили их назвать, господин Керкадзе? – кротко произнес один из офицеров и вытащил записную книжку.
– Квимсадзе я, Класион Бичиевич! Телеграфист!
– Да, господин Квимсадзе, как вы изволили их назвать?
– Харчо, Дарчо, Алискер, Диглиа, Дардак, Рудольф Валентинович, можно и других поискать, если пожелаете...
– Варвары! – заревел полковник.
– Этому мы у вашего Коца выучились, сударь, не взыщите!– смиренно возразил Класион.
Как видите, дипломатический талант полковника Кубасаридзе был все еще в эмбриональном состоянии, и он так мощно вскипел, что трудно представить, каким мог быть следующий его шаг, если б не одно совершенно неожиданное обстоятельство.
– Прошу извинить, господа, прошу извинить! – это был голос Рудольфа Валентиновича.
Толпа раздалась. Полковник насторожился. Рудольф Валентинович был не один. Впереди в толпе прокладывал ему дорогу мужелож по прозвищу Дардак.
Вышли, так сказать, на авансцену. Походили на бродячих певцов, скитающихся по дворам.
– Здесь ты говори,– сказал Дардак своему спутнику.
– Нет, что вы! Я уже в трех камерах исповедовался. Теперь, сударь, ваш черед,– возразил Рудольф Валентинович.
– Да у тебя красивей получается, ты человек ученый, говори, говори! – настаивал Дардак.
– Их имена, как вы изволили их назвать, господин Керкадзе? – кротко произнес один из офицеров и вытащил записную книжку.
– Квимсадзе я, Класион Бичиевич! Телеграфист!
– Да, господин Квимсадзе, как вы изволили их назвать?
– Харчо, Дарчо, Алискер, Диглиа, Дардак, Рудольф Валентинович, можно и других поискать, если пожелаете...
– Варвары! – заревел полковник.
– Этому мы у вашего Коца выучились, сударь, не взыщите!– смиренно возразил Класион.
Как видите, дипломатический талант полковника Кубасаридзе был все еще в эмбриональном состоянии, и он так мощно вскипел, что трудно представить, каким мог быть следующий его шаг, если б не одно совершенно неожиданное обстоятельство.
– Прошу извинить, господа, прошу извинить! – это был голос Рудольфа Валентиновича.
Толпа раздалась. Полковник насторожился. Рудольф Валентинович был не один. Впереди в толпе прокладывал ему дорогу мужелож по прозвищу Дардак.
Вышли, так сказать, на авансцену. Походили на бродячих певцов, скитающихся по дворам.
– Здесь ты говори,– сказал Дардак своему спутнику.
– Нет, что вы! Я уже в трех камерах исповедовался. Теперь, сударь, ваш черед,– возразил Рудольф Валентинович.
– Да у тебя красивей получается, ты человек ученый, говори, говори! – настаивал Дардак.